- Бубенцы ищу, - бросил я в ответ через плечо и весело рассмеялся.
Конечно, он мне не верил - только сумасшедший мог в такое поверить. Ну или тот, кто видел схожий сон. Хотя вряд ли такие еще были...
- Считаю ли я себя психом? - переспросил вдруг я, будто бы Джим вообще открывал рот по этому поводу. - Ведь я все же отсидел в психушке, я голым прыгнул из окна и я утверждаю какой-то бред про реинкарнации, хотя это на самом деле и не реинкарнация... - перечислял я будничным тоном, быстро обыскивая взглядом широкие полки.
- Ты знаешь - нет. Почему? Потому что я знаю, что я прав. Потому что я проживу эти одиннадцать жизней и ни разу не усомнюсь в своей правоте, Джим. И именно потому у меня есть секс, а у тебя - нет. Все дело в вере в себя и свою цель. А, нашел!
Передо мной в одном из самых дальних углов довольно-таки большого, как оказалось, магазина лежало несколько кучек бубенчиков разных размеров. У меня на шапке их было только два, а "рогов" под них - семь. Не хватало еще пять штук.
Сняв шапку, чтобы путем сравнения выбрать нужные по металлу и размеру, я нашел точно такие же и взял целую весело звенящую горсть.
- Собственно, все, - улыбнулся я брату, надевая шапку обратно. Тот смотрел на меня, как на психа. Но не говорил этого в лицо - ему было все равно. Он не хотел вразумить меня, не хотел остановить, назвав безумным, и даже не думал возникать по поводу этих бубенцов. Он не считал себя единственно правым, морально идеальным. Он в первую очередь судил себя, а потом уже остальных. Отличный друг. Отличный брат. Отличный спутник.
- Знаешь, Джим, - проникновенно произнес я, глядя ему в глаза, - я даже рад, что ты - шизоид... Просто я скоро умру. И ты умрешь вместе со мной. И это здорово. Пхаха, мы проживем все одиннадцать вместе! Пойдем отсюда! - я радостно сжал его плечо и направился прямиком к выходу, задержавшись, конечно, у кассы - около нее предлагалась краска для лица. Недолго думая, я взял красную и черную.
Скрипнула дверь, и из-за нее тут же дохнуло морозом и свежестью - я застегнул пальто, пихнув пока все в карманы. И обернулся к вышедшему за мной Джеймсу:
- Ну что теперь? Лично я - страшно голодный...