Он издевается. Он не хочет меня видеть? Меня, младшего брата, который всегда заботился о нём, несмотря на его подлую, хамскую натуру и абсолютно недружелюбное, скорее даже враждебное отношение. Всегда, каждый божий день этот засранец вертелся рядом со мной и мешал мне спокойно жить – он доставал моих знакомых, задирал одноклассников, лип к девчонкам, и тем самым вынуждал меня рвать все и так уже истончившиеся нити почти мимолетных отношений, коим цена – грош. Из-за него я вечно один, в скитаниях в пустоте, один на один с судьбою, в раздумьях о жизни и смерти, одинокий и никем непонятый парень с приятным лицом, глупой улыбкой и бессмысленной жизнью. Меня никто и не помнит – у всех на устах лишь этот выпендривающийся гламурный виршеплет, у которого в голове не все дома, а порой вообще гуляет ветер. В пафосных голубых джинсах, слишком зауженных, чтобы не быть через чур гейскими, в белых кроссовках, которые совсем ему не идут, и в этом дурацком шарфе Манчестера, хотя Джеймс всегда был и будет уверен, что Лэнс болеет за Ливерпуль – ведь его дядя Эрл из тех краев. Хотя… с этим парнем никогда нельзя быть уверенным на сто процентов.
Он псих. Только что вышел из лечебницы. Сигал в окно, бил людей, баловался наркотой. Черт меня побери, если я знаю весь список страшных дел, которые он натворил.
Но, как бы это ни было странно, я вдруг понял, что не только каким-то странным, неведомым мне способом догнал этого изверга, коверкающего мою жизнь, но и почти сравнялся с ним, теперь шествуя чуть позади, за его правым плечом.
Молчание не могло тянуться долго. И я не мог ждать, пока он начнет разговор:
- Как жизнь, старик? – всё, на что меня хватило. Зябко поежившись, оглянулся назад, и затем сразу же уставился на своего мучителя, а, если быть точнее, на его правую руку. Шершавая кожа, длинные, тонкие пальцы. Почти как мои.
Смотреть в его серые глаза, то полыхающие пламенем безумия, то удивляющие полным безразличием, не было сил. Ни сил, ни желания.
Ни, тем более, храбрости.