ссылкаНовый год проходит, опадают первые кровавые игрушки, и вот пора новыми украшать подвядшее деревце. Полито кровью, напитано болью - что за шипы вырастают на этой ели, что за чешуи растут на стволе? А вот и новые подарки приносит подросший зайчик - украдены-уведены детки из-под носа снегурки с морозкой, рассказана им сказочка, и уснули они, и видят десятый сон. Последний сон. И, сидя под разлапистыми ветками, усыпанные зимней хвоей, питают они своей кровью снег под елью, обвили их шипастые корни, и пьют влагу жизни, и растет дерево. Кхорнждество в разгаре. Впрочем, Слаанеш и не собирается отступать, и, возможно, сам хозяин сих мест придет посмотреть на елочку. А то и срубить ее под самый корешок.
Страна троллей, поле боя между Кхорном и Тзинчем. Старик, хоть и с виду неказист, двигается быстро. Быстрее молодых троллей, и куда искуснее. Пусть старичье недоверчиво пучит глаза и булькает недовольно обеими головами - молодняк пошел за ним, и пошел уверенно. Пусть обожравшийся умников Белошкурый пользуется благоволением Врана - за всеми ему не уследить. Кто-нибудь из умников в своем любопытстве наверняка вылезет, а там уже ребятки их и переловят. И на колья засадят, чтоб неповадно было книгочеям.
Но пока что книгочеи не попадались.
- Ты обещал мягкую, легкую добычу. Где же твои умники, учитель? - шамкали тролли. Нельзя было недооценивать ребят, пусть и глупые, вместе они могли старика и одолеть.
- Скоро найдем. Кто-то нам мешает, ребятки, хочет, чтобы мы с пустыми лапами остались. Чуете?
- Чую, учитель, как есть... Ах ты, жаба синяя!
Для троллей синий ужас, даже распухший от всей той магии, которую он "одолжил" у культистов, - был ничем не хуже матерчатого шара для популярной тилейской игры. Вскоре лес наполнился ухающей руганью, звонким звуком пинков и верещанием ужаса, который никак не мог сосредоточиться для произнесения ужасного заклятия.
- Эй, парни, не так надо. Ушастый, Сивый, Многорук, Клык - вы будете Мощные. Козолапый, Хвостун, Рогач, Чача - вы будете Шустрые...
Футбольный матч закончился на счете 4-5 в пользу Мощных, когда с громким хлопком Ужас лопнул. Вихри магической энергии объяли тела троллей, лес, синяя молния протянулась из земли в небо, и в небе тучи начали быстро собираться в гигантскую воронку. Конец. Конец. Конец мира, - шептали тысячи голосов.
А в Кислеве дела были куда как менее веселы. Потоки слизи и гноя отвратительно пачкали блестящую поверхность топора, мечи культистов ржавели, а один даже лопнул с отвратительным звяком, осколком расколов череп особо усердного Поклявшегося. А жаль, парень подавал большие надежды.
Результат, впрочем, был хорош. Булькающая туша валялась на земле и не подавала признаков жизни. Вот только земля...
Сама земля, пожалуй, уже начинала их подавать. Хлюпанье под ногами - не в такт шагам, а словно в такт биению чьего-то сердца. Горячая, словно сердце только что убитого врага.
- Совершилось! Пришел Владыка - громыхнуло в небе, и таять стал снег повсюду в кислеве, превращаясь не в воду, но в кровь. Кровавые реки потекли с гор, и в ужасе кричали жители столицы, понимая - все пропало. Хаос вошел в этот мир.
Альтдорф еще держит осаду - напор крыс ослаб, и невдомек имперцам, что в скуке своей слуги Кхорна решили пролить крысиную кровь. Невдомек, да и ни к чему им - краткий миг передышки важнее. Возможно, еще не все потеряно, - говорят глаза Сигмара с иконы. Возможно, - думает в ответ Карл. Он еще не знает о судьбе северных стран, о могучей волне Варпа, потекшей с полюса мира щедрой рекой. Но даже в самый темный час в душе человека есть место надежде.
Бретония стала котлом всех четырех сил. Разрывает глотку разбойнику бывший возница, не замечая как бьют по его телу дрекольем, как опускается на голову деревянная дубина, с хрустом переламываясь пополам. Кровь Богу Крови!
Идут вслед за чумоносцем нищие, идут по дороге, обнимают встречающихся прохожих, и страх на их лице превращается в улыбки - слава Дедушке. Не останавливаемся. "Крестный ход" ширится, а на оставленных за спиной землях зеленые холмы уступают место болотам и камышу. Начинает идти дождь, липкий, странно пахнущий, а на островке в центре лесного озера горько плачет дева, прежде чем прыгнуть с самой высокой точки своей башни, и пропасть, не коснувшись белесых вод оскверненного озера. На севере и юге последователям Слаанеша видится чудовищно распухшая фигура, улыбающаяся до ушей, и качающая пальцем. Бретония теперь - его вотчина. Разве что Кхорну малую толику душ уступить придется, - но Нургл не столь жаден.
В Эсталии тоже неспокойно - сгорающие на кострах больные, за ними - те, кто больным притворяется, за ними их дома, родственники.. Слава зловониям, у Адриана пока хватало последователей, чтобы отражать атаки на лабораторию. А по ночам, когда они спали, Адриан принюхивался к ветрам, дующим из соседней Бретони, и все больше веселел. Дедушка не оставит его в беде. Вместе они одолеют рогатого, и навеки изгонят смерть из родной страны.
Магия была злом - Валенсо был убежден в этом. Тяжелы колосья на полях, благословленных синьором Ринальди, но почему так спокойны и сонны те, кто едят хлеб из них? Почему не помнят они о самоуправстве лорда, случившемся еще вчера, но хорошо помнят его визит на свадьбу несколько лет назад?
Видения. Морок. Зло, становящееся добром, и наоборот. Ложь.
В ночной тьме лишь свет молний освещает высокую башню, по которой, словно в дни молодости, ползет неутомимый Валенсо. Ярко горит окно на верхнем этаже, - старик знает, что Чернокнижник в отъезде, но ученик его, видимо, решил поискать чужие секреты.
- Подлость не доводит до добра, парень - хмыкает он, наблюдая, как толстый коротышка в цветастом плаще листает одну из книг.
- Кто ты, д-дерзнувший нарушить покой самого в-властелина п-пламени, м-могучего Сандро? - лепечет колобок-на-ножках, и неспроста - в ночной тьме окна притаилась фигура в черном плаще, широкой шляпе, и повязке на лице - лишь отблески свечи блестят в глазах пришельца, и кажется, словно один из демонов ночи пожелал перекинуться парой слов с Сандро. Ученик не прост - пока губы лепечут в ужасе, левая рука сама складывается в тайный знак. Демон или смертный - врагу не поздоровится.
Зоркость глаз не раз спасала Валенсо в джунглях Люстрии, и сейчас, едва заметив движение колдуна, он метнул кинжал. Возглас боли слился с шипением пламени, родившегося в пробитой руке Сандро.
- Я - Эль Ваго. А тебе, похоже, пламя служит не столь верно, как ты бахвалишься. Есть разговор...
Утром слуги нашли тело Сандро у стола учителя. Кровавая V, вырезанная у него на груди, ничего им не говорила. А когда хозяин башни вернулся, Эль Ваго уже был далеко.
В Приграничье последние крохи надежды доживают пьяницы, прелюбодеи - назло запретам, назло столь совершенным и столь безупречным эльфам, что ходят с проверками. Пусть устраивают облавы. Пусть ловят. Всех не поймать - и невиновные соседи уже первыми начинают предупреждать ребят о звонком стуке копыт.
Культ живет - пусть и едва-едва. А хранитель секретов - его простыл и след. Где он, скрывающийся на виду? Кто знает. Ясно лишь, что встреча с Теклисом закончится смертью одного из них.
Ученый смотрит в ее блестящие глаза. Последний эксперимент. Удовлетворение последней страсти, оставшейся у измучанного человека - страсти к знанию. Открыть неизвестное, понять непознанное - и даже если эльфийский меч уже на пути к твоей шее - неважно.
Ты - знаешь. И умираешь счастливым.
Карл был согласен на это...
... - Вот оно, милая. Вот оно, доказательство! Предтечи пользовались этим шифром, в этом нет сомнения.
- Прекрасно, Карл. Давай же. Расшифровывай.
Звон копыт - и бег пера по бумаге, предостерегающие крики, - и быстрые расчеты, схемы, записи.
- Остановись, человек!
- Они не успеют. Еще...
- Ты прав, Гюшшерхоф. И ты тоже - не успеешь, - шепчут на ухо алые губы. И та, кто привела его сюда, показавшая ему этот могильник - опрокидывает чернильницу на лист пергамента с расшифровкой.
Чернила, разлитые по бумаге. Смывающие, пятнающие сокровенное знание. Вместе с исчезающими с глаз буквами они исчезают и из памяти, словно стертые влажной тряпкой. Нет! Нет! Он был так близок!
- НЕЕЕЕЕТ!!! - в нечеловеческом вопле мешаются вожделение, боль, ненависть, преданный ученый бьется в конвульсиях, и напитанные его эмоциями, чернила вспыхивают в знаке Слаанеш, Матери Лжи.
По сравнению с этим клинок, пронзивший его тело не значил почти ничего.
- Мы опоздали, собрат.
- Их смерти уже ничего не решают в этот день. Но дни еще не окончены. У этих земель еще есть надежда.
- Надежда погубила его. Кто знает, хорошо ли в эти дни - иметь надежду.