Вперив на секунду ставший бессмысленным взгляд в карту, Лай беззвучно шевелил губами, молясь Архангелу. Это что же такое деется, господа хорошие? Из новобранцев одним махом в декурионы, а потом сразу и в дезертиры? Да еще и с Вилкошем что учудили. Нехорошо же так, справный ведь воин, должны понимать что уследить за всем нельзя, особливо когда раненый на руках и вообще. Нет, ну что деется то? Теперь еще и за дезертиров себя выдавать... Это ж если что, то свои же как собаку и повесят, на ближайшей сосне. Ежели, конечно, найдут ее тут. Ну или просто башку срубят. А что, все не с веревками да петлями морочиться. И никакая политическая, понимаешь, подоплека не поможет. Чик — и покатилась голова, и моя жена вдова. Прям как дядька пел, когда упивался. Дядька то он тоже в легионерах служил, ага. Знает чего как. Жены, правда, у Лая не было, но это было слабоватое утешение.
Наконец, закончив молитву и слегка вздрогнув, он судорожно кивнул, но потом, спохватившись, отсалютовал слегка подрагивающей рукой. Покосившись на Вилкоша, Лай сглотнул подкативший к горлу комок.
— Слушаюсь, господин центурион. Не извольте с-сомневаться, уж справим как надо. И к советам инс... — запнувшись, он снова покосился на бывшего уже инструктора и пр одолжил. — Легионера Вилкоша прислушиваться буду, как к отцу родному. Ну так это... Мы пойдем, да.
Решив что довольно испытывать судьбу и начальственное терпение, Лай вышел на плац и судорожно вздохнул, со всхлипом втягивая воздух. Закашлялся, посмотрел на Вилкоша с какой-то печалью и даже затравленностью.
— Пойдем...те, ваше благородие. Вы уж простите, я вас как и прежде величать буду. Не, если не хотите, то скажите. А вообще я думаю что зря они так, ну рази ж легионер уследит за тем, что девчонка углядит, ей же ж во все нос сунуть надо... — постепенно все тише и тише говорил Лай, идя к дому, куда их определили. Наконец, когда до двери оставалось уже рукой подать, голос его окончательно затух и он решил что лучше будет брать пример с Вилкоша. Молчать то есть.