— Чтоб тебя кровавым поносьем продало, слабак ты этакий. — пробормотал Лай, вскидывая на плечах оба вьюка. Не, не то чтобы было очень тяжело, дома и побольше таскал, особенно осенью на покосе или в кузне. Но тащить чужое, да еще и за "просто так", по приказу, особо не улыбалось. Он в легион не для того шел, чтобы чужие пожитки на своем горбу таскать. Понаблюдав пару секунд, как остальные рванули получать сухари и воду, Лараки поскреб в затылке. Появилась у него одна мыслишка... Он ведь как сейчас как носильщик на ярмарке, верно? А когда они с батей выбирались на ярмарку в ближайший городок и если своих рук не хватало, батя всегда носильщикам платил. Центурион, конечно, не заплатит, ему что... Он центурион. Приказал и все. А вот этот самый Су... Сы... Сандлэс может и заплатить. Вон какой туго набитый вьюк, а Архангел заповедовал делиться. Тем более они ж все скоро станут боевыми товарищами, будут это, огнем и сталью карать этих самых, врагов Империи.
Напряженную работу соображалки Лая прервал легкий толчок в спину. Оглянувшись, он увидел позади худого парня, с таким лицом, что им замечательно можно было колоть дрова и с такими бровями, что ими можно было бы не менее замечательно подметать пол. Вроде Каин его звали. Внезапно Лая ОСЕНИЛО. С ним такое бывало. Обычно это заканчивалось... не совсем так, как он хотел, но уж в этот раз все точно получится!
— Слыш, бровастый, подь сюды. — прошептал он, оттесняя Каина с дороги пары жующих новобранцев. — Дело есть.