Рывком.
Рывком, блять, как на тренировках учили. Рывком, быстро и чётко. В ушах стучит кровь, пылко, гулко, бойко, задиристо. Руки безвольно, как-то сами по себе начинают тихонько дрожать, но такая мелочь остается незамеченной тогда, когда сердце колотится, словно погремушка детская, меж реберных костей. Бегом, быстро, решительно. Сшибая стеллажи, тараня стены из Баунти и Сникерсов, оставляя позади черные клубящиеся облака дыма, в которых внезапно возникают фосфоресцирующие подобия красных светящихся глаз. Хищных глаз.
Быстрее, блять, быстрее.
Словно умелый и ловкий пловец, вынырнувший из ледяной воды, я вырываюсь из помещения, пытаясь сделать живительный глоток воздуха. Спасение близко, но оно вырывается из моих рук. Мне страшно. Не каждый день видишь такое, и нельзя быть готовым к тому, что творится там, с другой стороны этого магазинчика. Аж оторопь бьёт.
Вот такая вот армия получается. Сплошные манёвры, и никакой тактики.
Вслед. Очкарик-задрот. В крови. Ранили, суки. Кого-то, наверное, совсем пришибли, потому что было больше народу. Сердце сжимается в тугой плотный комок и отказывается шевелиться.
Руки дрожат еще сильнее, но сжимая цевье автомата, я этого почти не чувствую. Пытаясь сглотнуть остатки слюны, облизываю языком сухие губы. Поправляю каску и делаю это как-то совсем-совсем медленно, неуверенно.
Хочется отступить в сторону. Сделать шаг назад, за ним еще один, а затем еще и еще, и так, пока не смогу услышать тишину. Услышать только своё прерывистое дыхание. Убежать. К чертям собачьим.
Я смотрю на таща начальника. Я пытаюсь увидеть в его глазах понимание. Хочу увидеть, как он первым делает шаг назад. Уходит прочь. Убегает. Но он… не делает.
И я, проклиная себя в это мгновение, падаю на колени, хватаю очкарика, матерюсь себе под нос, и теперь мои руки дрожат, но не только от волнения, но и от ненависти к самому себе. Отчаянья. Тащить на себе раненного – не мой выбор.
По крайней мере, я так думал. Блин.
Я хочу уйти. Но как ловкий и умелый пловец, к чьей ноге привязана гиря, я неизбежно ухожу под воду, исчезаю во мгле, в пучине ледяных вод, проклиная свою беспомощность.
- Вставай, блядь, быстро. Быстро, блядь, вставай! – прошипел Павлыш, рывком поднимая очкарика, поглядывая по сторонам.
- Тащ начальник, - посмотрел на него мгновение, - ебал я твою армию, - замолчал, на остальных посмотрел с укором, - помогайте, блядь. Чо встали, блядь! - и уходить. Уходить туда, где не стреляют в военных. Где зомби не топчутся, где черный газ не клубится.
Где крови нет.
Где Катя.