Тихое перешептывание теней благоволило детям, рожденным для одной цели – убивать. Спокойствию не было цены, как и тишине, которая мрачно разложилась в почти пустом трактире. Гулкий свет не рассеивал унылую обстановку, а лишь еще более сгущал ее.
Вокруг существа, которое с трудом, но все же можно было принять за девушку, сгустилось почти физическое напряжение. Это была своего рода готовность. Тихая, крадущаяся, уже готовая размять свои лапы и вцепиться клыками в подставленную шею. К этой девушке, завернутой в черное одеяние по самые глаза, вряд ли осмелился бы подойти обычный человек.
Склонив голову так, что капюшон благополучно скрыл светящиеся глаза, оставляя вокруг хаоситки ореол пурпурного мрака, Изэль погрузилась в размышления, забыв про окружающий мир. Недавний вызов слегка подпортил ее планы, отчего она пребывала в скверном настроении. Впрочем, многие, кому довелось общаться с ней, утверждали, что это настроение было хроническим и неизлечимым.
Длинная глефа, отливающая вычурным узором ржавчины, покоилась рядом, прислоненная к стене. Кинув на нее мимолетный взгляд, можно было заметить, как на лезвии алеет тонкая струйка кровавой вязи, а ведь еще совсем недавно оно было девственно чистым.
Две хрупкие, худенькие фигурки стремительно удирали по сумрачным переулкам грязного города. Вечерняя полумгла сопутствовала их побегу, ласково нашептывая в какую сторону лучше прошмыгнуть. В руках одного из маленьких существ виднелась драгоценность, за которую оба из них готовы были отдать жизнь.
- А ну стоять, выродки!
Гучный топот огромных сапог донесся совсем рядом. Блеснул мясной тесак, а за его блеском появилось и жирное лицо, спрятанное за засаленной бородой. Продавец, который уже собирался закрывать свою лавочку и направляться в кабак залить душу, теперь вынужден был гнаться за двумя малолетними ублюдками, стащившими у него из-под носа хорошенький окорок. Немудрено, что настроение у него было отвратным.
Споткнувшись, девочка, которая с трудом поспевала за братом, жалостливо хныкнула и тихо прошептала:
- Подожди… подожди меня.
Обернувшись, пацан потянул сестру за руку, прижимая к себе завернутую в грязную тряпку драгоценность.
- Быстрее!
Именно в этот момент мясник уже сворачивал в переулок, неся с собой запах крови и словесную повозку ругательств. Он был готов самолично линчевать обоих детишек.
Девочка снова хныкнула и сжала руку брата, не в силах встать:
- Я не могу, нога болит, Маки...
Наверное, так бы и закончился их вечер, если бы не сладкая тьма, опустившаяся совсем рядом. Эта тьма обняла двоих детей, кутая их в оборванные полы плаща. Она приняла смутный облик закутанной в черную кожу фигуры, которая одним рывком подняла девочку на руки и железным, мертвым голосом сказала:
- Я вам помогу, идем со мной.
Когда мясник свернул в переулок – там уже никого не было, лишь с лестницы второго этажа раздался железный скрип и шорох закрывающейся двери.
Дети оказались внутри маленькой, грязной комнатушки, на удивление пустой. Невысокая девушка, которая каким-то чудом спасла их от расправы, посадила девочку на стул и отошла к стене.
- Бедняжки. Голод, одиночество, боль. Что дарит вам эта жизнь?
Холодный голос почему-то показался теплым, почти материнским. В лицо мальчика, который по-прежнему прижимал к себе драгоценное сокровище, уставились два ледяных, светящихся синевой глаза.
- Ты не смог ее уберечь, не так ли? Ты не смог принести ей хорошую, теплую жизнь. А ты ведь обещал своим родителям, что защитишь свою сестру. Так почему ты вынуждаешь ее страдать сейчас?
Этот голос заполнял комнату. Мальчик, задохнувшись от болезненных слов, отступил на несколько шагов назад.
- Э-это не так, – неуверенно прошептал он. – Все совсем не так! Я хочу защитить ее! Я очень стараюсь!
- Ты хочешь ее защитить? Но она лишь страдает. Посмотри на нее – ей страшно. Твои смешные попытки приводят к каждодневным мукам. Зачем ты издеваешься над ней? Неужели ты не хочешь ей помочь?
Карий взгляд мальчика опустел. Он больше не мог ни о чем думать, этот железный голос кромсал его изнутри и снаружи.
- Я хочу ей помочь.
- Тогда закончи эти муки. Облегчи ее страдания. Она больше не будет бояться. Она больше не будет одна. Этого хотели ваши родители. Об этом они просили тебя. Защити ее так, как всегда мечтал.
Девочка дрожала, молча слушая этот разговор. Она была слишком маленькой, чтобы понять значение чужих слов. Ее брат подошел к ней и почему-то заплакал. Это было странно, потому что он никогда не плакал, даже когда умерли их родители. Осторожно коснувшись рукой тоненькой шеи своей сестры, он крепко стиснул пальцы.
- Я защищу…
Через несколько минут все было кончено – девочка сползла со стула, откинувшись на пол. Ее посиневшее лицо выражало боль и ужас.
- Какой хороший мальчик. Я же обещала, что помогу вам. Ты благодарен мне?
Темная фигура отклонилась от стены и проскользнула к ребенку, крепко прижимая его к себе. Он обхватил ее свободной от драгоценности рукой, продолжая жалостливо всхлипывать.
- Во славу Тебе, пока смерть идет от искушения, пока прокляты души тех, кто предает жизнь своих близких. Во славу обмана и лжи. Прими мой подарок, по пути в Твои руки. Обними их и согрей своей отчаянной болью. Тзинч.
Размахнувшись, Изэль плавным движением вонзила оплетенную стальной перчаткой руку в грудь мальчика, дробя кости и выжимая сердце. Он так и задохнулся, судорожно прижимаясь к своей убийце. Вытянув руку, девушка отряхнула ее от крови, отчего несколько капель попали на лезвие вскинутой глефы.
Развернувшись к окну, хаоситка бросила последний взгляд на упавшую рядом с двумя телами детей драгоценность – кусок мяса, завернутый в грязную ткань.
- Пикничок окончен.
Даже несмотря на свою мимолетную задержку в городе, Изэль как всегда прибыла первой. Это было хорошей возможностью посидеть в покое и тишине, потому как она всем своим нутром чувствовала, что этот покой скоро разлетится вдребезги.
Когда же она только сосредоточилось на воспоминании о недавно убитых малышах – по помещению разнесся приторный, гнилостный аромат. Невозможно было не понять, кто именно был первым из прибывших. Скривившись под маской, Изэль из-под капюшона стала наблюдать за приближением адепта Нургла.
Когда же протянутая в приветствии конечность шлепнулась на стол, она испустила скорбный выдох и ткнула пальцем в ненужный обрубок. Запыхтев, тот весело загорелся лиловым огнем, языки которого чудом не перешли на стол. Минутное возгорание превратило щедрый подарок в почерневшие остатки костей, торжественно украшающие стол.