Когда рвутся ниточки, называемые привязанностью. Это свобода. Когда разрушается цепь навязанная обществом, семьей, домом. Свобода. Откуда в этом слове столько значений? Простом, как налет ржавчины, слове.
Говорят, трудно прощаться с тем, что долгое время служило тебе опорой. Может и так. Может, кому-то было бы трудно на моем месте делать первые шаги отречения. Первые шаги, уводящие вдаль от милой, наивной и ставшей надоедливой планеты. Кто-то остановился бы несколько раз на воздушном трапе, оборачиваясь назад, взвешивая про себя все еще раз. Кто-то даже решил бы отказаться от этой глупой авантюры. Кто-то прижал бы руки к сердцу, которое предательски споткнулось в груди. Ведь это правильно – испытывать боль, бросая свой дом? Этим кем-то оказалась не я.
С трудом сдерживаясь от нетерпения и сохраняя спокойствие при четкой, информативной и предельно-отточенной речи Николай Петровича, я то и дело бросала косые взгляды на своего спутника, еще раз пытаясь понять по себя – того ли я выбрала. Его циничная холодность порой доводила меня до абсурдной ярости, заставляя видеть в нем не человека, но робота. Только даже эти сомнения не могли сейчас заглушить ворох чувств внутри меня. Чувств ликования.
Я смотрела в глаза Ганза и пыталась передать ему мысленно свою детскую, почти физическую радость. Свобода. Ты понимаешь? Это ведь правда ОН. Тот удивительный миг, который я с трепетом ожидала почти всю свою жизнь.
Бархатистость звездного полотна. Каждая звезда имеет свое имя и душу. Каждая звезда имеет свой неповторимый оттенок. Тот глупый мальчишка из архива говорит, что все звезды одинаковы. Это всегда приводит меня в неописуемую ярость. Как могут они быть одинаковыми? Каждая из них куда более особенна, чем те же люди. Каждая манит меня и притягивает. И только Учитель может поддержать эти непонятные чувства.
Он говорит, что за светом каждой звезды скрывается история времен. В их сиянии иссякают и вновь вырастают неведомые планеты, цивилизации, расы. Под их лукавым взглядом, полном безотчетной Бездны, вынашиваются целые колыбели Вселенной. Ясли, сотканные из далекого, неприкосновенного света.
Выше неба. Выше облаков. Выше этого проклятого, сковывающего купола. Там, в недосягаемости от длинных рук Совета, в недосягаемости от громких шагов Исследователей. Они свободны так, как никто и никогда не сможет.
Я поймаю их Свободу. Я найду ее в бесконечном полотне космоса. Я разорву эти узы раз и навсегда, оставляя прошлое там, где ему и положено быть – внизу. Когда-нибудь, я обязательно вырасту и найду этот свет. Когда-нибудь, я буду смотреть оттуда на тебя, Учитель.
Глупые детские мечты, которые оказались явью. Как же мне удержать эту радость, что так захватывает изнутри?
Только оказавшись на корабле я, наконец, решилась скинуть эту пластилиновую маску. Резко схватив своего спутника за обе руки, я забыла обо всех обидах на него и громко выпалила:
- Мы это сделали! Это не сон, Вася! Мы это сделали! Мы почти покинули эту дыру, мы почти вошли в контакт с мечтой. Я до сих пор не верю, что мы на корабле. Не верю, что мы действительно скоро покинем нашу солнечную систему!
Впрочем, восторженное настроение тут же сменилось разящей неприязнью, стоило мне вспомнить фразу, полированными буквами выведенную на боку корабля.
- Я, черт возьми, не верю, что ты умудрился так его назвать! Я тебе это не забуду, даже не мечтай. Стоило ж мне поручить такое тебе, ведь знала, что тут точно есть какая-то загвоздка. Ты вообще чем думал, когда называл его?!
Отпустив руки человека, которого мне до сих пор не суждено было понять и с которым мне придется провести бок о бок целую вечность, я зло пробурчала что-то и прошла на мостик. Усевшись в удобное, обнявшее тело сидение, я почувствовала, как ликование ко мне возвращается.
- Ну и ладно, даже ты не испортишь мое настроение, – тихо прошептала я себе под нос и крикнула погромче, обращаюсь к Топпенбергу:
- Запрос на проверку бортовых систем.