Общее. Диомид.
Поднялся старец, и к столику подошел.
- Ты же знаешь ответ, Диомид. Все мы были обыкновенными людьми, полными греха, не сознающими своего убожества. Такие мы и теперь. Но до того нам был неведом смысл. И бессмысленность - тоже. Бессмысленность нашего бытия была сокрыта от нас. Все мы были охотниками до преходящих ценностей. А стали Его агнцами. И вкушаем теперь пищу нетленную заместо яркой, пахучей обманки.
Посуровел.
- И это ты тоже знаешь. Гонишься за чем-то, а не выходит у тебя. А все потому, что как щенок ты, хвост свой поймать пытающийся. Не поймаешь вовек. А если вдруг сподобишься изловить - то только боль найдешь. У язычников восточных есть мудрость хорошая, про хлопок одной ладони. Так вот, хлопок этот - длани Господа по грешным ягодицам.
Откинув голову, Патриарх рассмеялся. Хрипло, коротко. Продолжил, с веселыми искорками в глазах:
- Так вот когда происходит хлопок этот, сразу становится ясно все. Что жизнь напрасно была, а время-то идет, и не так уж долго осталось. Будет счет подводиться делам твоим, и что же? "Родился, учился, работал, помер"? Не дело это. Потому все мы и пришли к Господу. Он, - кивнул на Святителя, - раньше звался Лаврентием, представь себе. А мы с тобой были тезки. Теперь же он Иннокентий, ты - Диомид, а свое имя я отдал без возврата. Дурными делами я его запятнал, и потому не подлежит оно обмену, но Господь принял и такое. Он готов принять всех под сенью древа Своего. Но готовы ли все принять Его в душе своей? Ты знаешь, что нет. И это мы пытаемся исправить. Чтобы никогда более не отворачивался в отчаянии Он от земли грешной. Никогда более.
Взяв бутылочку, открыл, и наполнил стакан, что был рядом на столике. Взял, да подал тебе.
- Испей, Диомид. Ты теперь домочадец наш. Подадим тебе хлеба, воды, и кров наш теперь и твоим кровом будет. Ибо ты брат наш, и так поступать завещал Господь.