Общее. Молотов.
Двинулась группа. Дистанцию даже держат, вроде. Закамуфлированный Найкон с ВАЛом ускакал вперед. Эдик неподалеку. Идете. Течет процессия вдоль вокзала. Не беспокоят больше традиционным для вокзальной площади "за цвэтамы да". И не предлагают автобусом до Брянска доехать визгливые женские голоса. Лимонов три штуки по двадцать пять не купить уже. А уж ларьки-то многочисленные еще года полтора назад вымели. Прошагали вокзал, дальше и дальше заходя. Высятся небоскребы Сити спереди, а позади приземистый, но коренастый ТРЦ - как родственники, все из стекла. Идете. Дальше, дальше, за серой фигурой. Что-то как-то в ногах слабость проснулась. Ватность предательская. А вроде тихо все. Гул какой-то. Нарастает. Жужжание. Взрыв. Сзади взрыв. Далеко. Мощный. Бьет по ушам. Обернувшаяся процессия застает взметнувшийся вверх посреди дороги черный столб из дыма и асфальтовой крошки. Хотя местами эта крошка имела внушительный размер. Дребезжит стекло фасада Европейского.
- Всем лечь бля! - чей-то там голос встревоженный.
Еще взрывы где-то вдали. Закапали, как летний грибной дождь, крупно, и все чаще, набирая по экспоненте густоту своего ливня. Тут. Там. Оглушительный треск. Звон тысячи тысяч осколков. Хлопнулся жужжащий сгусток смерти в неприспособленную для этого тушу торгово-развлекательного центра. Обрушиваются сверкающие куски стекла на мостовую перед крыльцом. Скрип. Видно, как к вращающимся дверям подскакивают люди. Еще взрывы в здании. Видно через прозрачные стены, как проломилось три этажа кряду, и затем гром грянул. Стекло. Всюду стекло. Падает с центра. Взметывается взрывом одним, другим. Звенит. Пронзительно стонет. Падает. Взлетает. Люди выскакивают с разных выходов. Или пытаются. Ближайшие к вам двери, похоже, заклинило. Человеческая масса налипла на толстые стекла витрин. Живая. Больше всего выходит с главного. Под козырьком массивнейшим растекаются в разные стороны. И бьет снаряд. Сверху. Взметает плитку. Пудру асфальтовую из-под нее вырывает. Распыляет пульверизатором бордовую взвесь на том месте, где люди только что были. Срывает с козырька остекление - оно падает вниз. Пронзительно звенит. Еще пронзительней кричат под ними выжившие. Натужный скрип. Покачивается нависающая конструкция. Секунда. Лопаются крепления с отчетливым звуком. Неумолимо склоняясь, рушится на землю конструкция из серебристых ребер. Фальшивый металла звук через гуляющее эхо старых взрывов и громоподобные разряды новых. Трещит что-то. Хрупают этажи. Хрустальными бокалами звучат лопающиеся от взрывов витрины. Утробный, будто под землей, звук. Дрожит все под ногами. Звук чего-то лопнувшего пронзительно. Трещина. Точно посередине дороги между вокзалом и ТРЦ. Посередине улицы. С треском ползти начинает. К вам. И от вас. Шатается Европейский, аккомпанируя козырьком рухнувшим. Ползет трещина. Забирает в сторону. Очерчивает домину разбитую. Смыкается в неразрывную черту, описывающую ее. Секунды тишины. Взрывов нет. Только пыль черная и дым. И вот - грохот неописуемый. От скрежета сводит зубы. Будто ныряет под землю вся громада изуродованного левиафана, растерявшего свою стеклянную чешую. Облако пыли из-под земли вырывается. Взмывает ввысь, как ткань невесомая от дыхания. Все. Нет больше ничего. Только по-прежнему отголоски падения великого носятся, из переулка в переулок перелетая. И люди молчат. Смотрят все в одну точку. Которой нет уже.