Раз-два-три. Три буквы в священном слове. Три слова, три имени, три части одного целого.
Выдал. Быстро настиг. С немым, прямо-таки повседневным хладнокровием осмотрел лицо, выстрелом обезображенное, платком прикрытое. Отошёл в иной мир, демон.
Нет, не демон.
Просто человек. Грешная душа, заблудшая в мире порока. Покойся с миром. Я прощаю тебя.
Обернулся. Взглянул на «сестёр» лобызающихся, на брата Иосифа, с упоением вгрызающегося в бутерброд промасленный, жирный, с толстой прослойкой «докторской» колбасы.
Стволы. Пули. Миг. Взрывом в голове откликается крик ужаса.
«Нет!»
Нет-нет-нет.
Нет! Нет!
Он бросился к ним. Подбежал прыжками, сбросил автомат на мягкий травяной покров земли, провел руками по красивому лицу Веры, Ираиды, стирая темные кровавые разводы с побледневшей кожи. Почему? Зачем так рано? Ты позвал их к себе? Такая жертва – чистые, невинные души понадобились тебе в Раю, Отец? Скажи мне, прошу тебя, умоляю!
Святитель. Он расскажет, объяснит! Подбежал к нему, схватил за руки, сложил их в молитвенном жесте, вместе, прижался лбом к его ладоням, тщетно пытаясь сдержать назревающую истерику:
- Святейший, почто сёстры оставили нас? Брат Иосиф – застрелился! Господь наказал? Помог? Кто виноват? Кто прав?! Почему я – здесь? Почему меня не взял с ними? – пуская слюни и сопли, раскрасневшись лицом, Диомид схватил Святителя за грудки, прижал к себе, пытаясь осознать, в чем же он провинился.
И провинился ли?