Господи, да что же это?... В голове стоял тонкий звон и дурманящее-пъяная легкость, о которую, как о прибой, разбивались голоса. Далекие, искаженные странно, словно отражение в кривом зеркале – звуки складываются в слова, но смысл их ускользает, теряется в этом оглушающем писке…
Черт бы побрал вас, Владислав Петрович. Я в подопытные не записывалась и эксперименты на себе ставить не разрешала. Равно как и поить всякой отравой…
Страшно не было. Только обидно и пусто. Несправедливо. И виделось уже, как стою я в его кабинете и, - лепеча что-то и сама себя кляня за нерешительность, - пытаюсь укорить, обвинить, заявление на стол в конце-концов, бросить… а он только смотрит со снисходительной иронией и заявляет что-нибудь вроде «милочка, ну ты же понимаешь, что так было нужно». И делается мне от этого «нужно» тошно и гордо одновременно…
Ладно, пусть. Сейчас бы встать. И Лена… Лена-то где?...
Укол тревоги за подопытную, содержащий и ответственность и чисто человеческое беспокойство, ускорил ток крови, что розовой болью отдалась где-то за глазными яблоками. Пьяная пустота истекала, уступая место такой естественной, живой и приземленной дурноте – не то от остатков привкуса цинка на губах, не то просто в качестве жалобы несчастного тела. Вдавливая пальцы в податливо-прохладную землю, я неловко перевернулась на спину и наконец открыла глаза. Солнце. Уже не такое выжигающее-белое, как несколько минут назад… или сколько на самом деле прошло времени? Сколько я могла так лежать?... и лица. Вначале еще нечеткие, застланные радужными пятнами из-за ослепших на мгновение глаз, но с каждым морганием все более настоящие. Любопытные. Но… не встревоженные. Глядящие совершенно не так, как положено, в моем понимании, смотреть на прилично одетую девушку, что валяется без сознания чуть ли не в лесу. От спокойного интереса этих взглядов где-то за грудиной похолодело нехорошо.
Ну чего ты, чего? Ну люди же, хорошо все, уймись… К горлу подкатил склизкий комок и ладонь инстинктивно дернулась ко рту.
Голос, незнакомый, взрослый, бросил что-то командным тоном и склоненные мордашки исчезли из поля зрения. Дети они просто, вот в чем дело, - подумалось с облегчением. Потому и любопытничают.
От движения в голове снова помутнело и следующие слова опять расплылись смутным пятном, но - помимо того чужого голоса, пробился к сознанию и знакомый - Ленкин. Чуть вызывающий, нагловатый и - после всего случившегося - какой-то особенно родной.
- Чт-то.. - я протолкнула слова через сухое как июльская земля, горло, - случилось?..