Из автобиографического очерка Монтгомери Александра Монком.
Тяжело быть толстым коротышкой в городе воинов.
Быть коротышкой из занатного рода - тяжело вдвойне.
с 6 лет я, как и все остальные мальчишки Бронзового Города, был послан на обучение военному ремеслу. Стоит ли говорить, какие нагрузки приходится выдерживать детям. Мне же было тяжело вдвойне: помимо обычной доли сына воина Бронзового Города я нес на себе печать рода, "лук-на-фоне-гор". Каждое утро, отправляясь на учебу, выйдя из дому, я оборачивался и с минуту смотрел на закрепленный над входом герб. Как и все мальчишки, я представлял себя храбрым воином, идущим в последний бой, защищающим свой дом. И это действительно помогало мне справляться с трудностями военного ремесла. Естественно, со временем, все переосмысливается, и сейчас с абсолютной уверенностью могу сказать, что все мое рвение и старание было обусловлено лишь тем, что я не хотел причинять боль своей матери. Она всегда тяжело реагировала на мои неудачи. Нет, она не наказывала меня, старалась не подавать виду, но даже по ее шагам дома вечером, я мог понять, что утром у нее был тяжелый разговор с моим мастером-учителем. И это только подстегивало меня.
[…]
Наибольшее прилежание я, согласно традиции рода уделял стрельбе из лука. И это единственное, по моему мнению, что мне удавалось. Я предпочитал не тратить стрел понапрасну. Бил только наверняка, учитывая удаленность цели, дерево лука и стрелы, натяжение тетивы.
К остальным дисциплинам я был равнодушен: рубил мечем на силу, подолгу не раздумывая, щитом немного научился пользоваться, внимательно следя за ошибками остальных, тренировка с копьями была для меня настоящим мучением. Несмотря на мою любовь к лошадям, они редко отвечали мне взаимностью.
[…]
Единственной моей отдушиной были книги. Я достаточно рано выучился читать, и к 10 годам перечитал всю скромную домашнюю библиотеку, невесть откуда взявшуюся у нас. Мама говорила, что заслуга эта принадлежала то ли прадеду, то ли прапрадеду: часть книг была захвачена в боях с пиратами, а часть – куплена или выменяна у немногочисленных торговцев-букинистов. Сама по себе библиотечка стоила довольно немалых денег, но особой потребности в них не было.
По большей части, это была военная литература, посвященная тактике. Тут всегда особняком стояли «Военное дело» Сузына и «Стратегмы» Фронтина. Были и весьма оригинальные книги, вроде «Кулинариума» или «Искусств любви». Последнюю я тайком прочел еще в 9 лет и, ничего не поняв, окрестил ее «дурацкой». Но больше всего меня захватывали книги, содержание которых посвещалась к описанию внутреннего мира человека, а именно, его анатомии. Половина профессоров Серебряного Города свихнулась бы, если бы узнали, о том, что я в 11 лет читал труд Клариссимуса Легана «О стороении тела человека и естественных функциях». Сейчас подобные книги – чрезвычайная редкость. Они либо осели у немногочисленных счастливцев-врачей, либо хранятся в библиотеках Серебряного. Кроме Легана в детстве я любил листать Авла Корнелия и «Канон лечения» древнего восточного врача Абу Хусейна. Последняя книга привлекала меня, прежде всего своими подробными рисунками, а так же емкими и точными остроумными изречениями, как ни странно, не имеющими никакого отношения к медицине:
Воистину чудесные дела: возносятся безмозглые тела,
Их наделила тупостью природа, а родовая знатность вознесла.