Сначала услышал их. Затем увидел. Вот, О’Доннел, вот безликий «котёнок», по лицу которого видно, как же всё таки ему всё это не нравится. Но. Работа есть работа, верно? И за работу платят. И за убийства глистов космических.
А если товарища потерял – можно, наверное, его зарплату поделить, а затем пропить в баре, ссылаясь на то, что, мол «он бы этого хотел».
Распластанное тело с пробитым животом обильно раскидало своими собственными кишками, кровью и их содержимым по взмокшему ледяному полу. В коридоре уже воняло, хотя не прошло и десяти минут. Вот, вот он – запах настоящей охоты – когда слабые, не понимая всей серьезности происходящего, гибнут от лап хищника, а сильные, собрав свою волю в кулак, идут дальше, на поиски зверя, которого надо поймать.
Но глист, пробивший парня насквозь, внушает уважение. Дети. Они так быстро растут.
Бледная фигура придвинулась ближе к котёнку, стоящему чуть впереди. Остальные были глубоко потрясены и не обратили внимания на этого дядю. Ну, кишки и выплывающее из них пузырящееся дерьмо, конечно же, интереснее какого-то больного мудака, который, несмотря на свой ум, загремел за решетку, а последнее время пахал на дядю в шахте. Заключенный не интереснее дерьма.
Ну, наверное, так оно и есть.
- Не самое лучшее время, - вдруг высказался Линч, незаметно обойдя котёнка со спины, - для споров.
Встал неподалеку от трупа. Посмотрел внимательно на Бройлера, который, кажется, совсем растерялся и лицо потерял. «Он беспомощный, как котёнок» – фраза заиграла новыми красками в свете сложившихся обстоятельств. Стоит только протянуть руку, сделать что-нибудь совсем-совсем простое – и старина Бройлер отбросит тело и отправится на Вечный Суд.
Но так ли это надо?
- Кажется, ваш друг немного расстроился. Не помешало бы привести его в норму. И уйти отсюда, - посмотрел в темноту коридора. Напряг слух, напряг зрение. Присмотрелся.