Джек уже было открыла свою неугомонную пасть, чтобы абсолютно не смешно пошутить, что после увиденного здоровой она себя не считает, но, услышав про "мясника" и "латать", задавила песнь, рвущуюся из глотки, на корню и захлопнула рот обратно. Еще не хватало, действительно ведь отдадут доктору, если очень попросить. Шутки ради шутки никто в Олимпе не ценит. Скучные, унылые люди. Каждый день себя заживо здесь гробят.
На улицу их, кажется, пока не погонят, так что Жаклин зашла в камеру, стянула шапку и свитер, затолкала все в рукав куртки. Скрутив импровизированный тюк, положила его себе под задницу и разместилась с комфортом, оставшись в майке и штанах. С наслаждением вытянула ноги.
- Еще бы сигару и колы принесли, и я готова терпеть бегающих по станции кругами склизских тварей. Все не кислоту убирать. Хейз, ты бы присел, лица на тебе нет.
Верт не имела дурацкой привычки лезть человеку в душу с идиотскими вопросами. Зачем спрашивать у парня, паршиво ли ему, если все наблюдали чуть ли не припадок. Верхом мудрости было бы еще поинтересоваться, переживает ли он. О, еще вариант: "Хейз, ты хочешь об этом поговорить?" Совсем надоест сидеть, можно спеть тоскливую песнь о преступнике, томящемся в сырой темнице, постучать ботинками по решетке и окончательно лишиться каких бы то ни было почек. Джек подумала, что еще рановато подводить итоги и спокойно наслаждалась минутами затишья. До своего ближайшего мини-взрыва.