Вопросы. Догадки. Ответы в темноте - контуры, что лишь угадываются, надписи, что едва читаются, слова, что даже не произносятся. И уверенность, одна только уверенность в своей правоте, в общей правоте - она сильна. Она просто есть, есть там, где уже не живет ничего иного, кроме разве что тренированных рефлексов и кома неосязаемого негатива, в любую секунду готового разорвать шаткий баланс здравого рассудка.
Темнота, муть, движение. Смазанные отзвуки разговоров извне, чужие прикосновения, что так легко спутать с порывами ночного ветра. Воздушный поцелуй в лицо, краткий болезненный миг просвета, в который проявляется близкий пол почти у самого носа - и снова темнота.
Спасительная тайна, намеки из тени, игры в самоубеждение...
...- Говорю вам, парни, схема прокатывает на раз!
Собственный голос, вначале такой уверенный, под конец речи уже чуть не дрожит. В глазах сидящих вокруг потертого пластикового стола людей - усталость и сомнения. Или одна только усталость.
- Бля, чё-то грустно это совсем, как ни подумай... тут и так тоска, а терь даже баб трахать не хочется...
Худощавый сероглазый парень задумчиво скребет подбородок. Гладко выбрит, впрочем, как всегда.
- Да хрень какую-то разводишь, Паулок... слишком рисково, даже для них. Сам видел, чё в комплексе было, а ведь это мы еще на глубины не спускались.Потом, не факт, что это банально не секционализм, знаешь, при таких масштабах в организации правая рука не знает, что левая делает.
Прищуренный, словно подозревающий в чём-то, взгляд сухопарого мужчины, его сухие взвешенные слова. Выбивают землю из-под ног.
- Капрал, да чё сразу хрень-то?! Говорю же, риска ноль если самим во главе движухи встать! Дескать, посмотрите сами, мы первые пострадали, вот, Тамая, вот - Харко, тьфу... Харольдсон. И комитет какой-нить первыми организовать, "по борьбе с новым ксено..." эээ, ну, по борьбе с ксено-хренью короче. И делать вид, что идёт ловля тараканов. А на самом деле этих тараканов всем конкурентам подсаживать. Идеальный террор же! Ну?
- Болты гну! Во-первых,Тамаю не раскроют точно, после всего-то случившегося. Во-вторых, на этом твоём Хари... как там, Харольдсоне - там ваще еще не ясно нихрена, инфы - мыши срут больше. Притаранили, гришь, Авалон, ну экспертиза же банальная, потом, мож еще подлежит ремонту. Большим парням проще дать бабла всем кому надо и улыбаться. Все и так всё знают по большому счёту, круговая порука же. Мож там вообще уже разрулили всё давно, пока вы в криосне плавали. Смотрел бы лучше в оба, слухал бы вокруг, твой же грёбаный девиз... Совсем нюх потерял, Дрозц?
- Парни, тормозим-ка уже, а?
Один из сидящих даже чуть привстал, отложив полуразобранный кпк(он всё время прокопался в нём, хотя в том что слушал разговор сомнений не было). С сожалением и какой-то обидой во взгляде осмотрел спорящих, скривил губы, натянув тем самым шрам на левой скуле.
- Тормозим, выдохнули все. Светлеет уже.
И правда, светлело. Всё чаще проступали сквозь тёмную, затянутую дымом сигарет комнату какие-то знакомые детали вроде как десантного отсека Шайенна.
- Ты короче аккуратней там, Дрозц. Рано сдаешься.
Ему легко говорить. Хотя нет, что за крамола... Никому не было легко. Никогда. Жалко, просто, что тут как и в жизни - у всех свои мнения, своя правда. И вместо укрепления уверенности - сплошное отчаяние. А ведь и обсудить-то толком не успели. Все как-то подавленно выслушали, высказались односложно. Хотелось, очень хотелось еще от кое-кого бы чего напоследок услышать...
- Вайс, а чего Серж и Кац молчат-то?
Два здоровяка и правда рта не раскрыли за всё время. Один, весь в шрамах, мирно ковырял ножом столешницу, изредка бросая печальные взгляды на докладчика. Второй, со следом от ожога на щеке - вообще смотрел куда-то в сторону, пряча всегда недовольные чем-то глаза в сигаретном дыму. Две пустые пачки уже громоздились перед ним миниатюрной баррикадой.
- Да ты их всё равно не услышишь...
- П-почему?
В глазах плывёт. Всё больше мира вокруг. Тьма уже почти не тьма, и нет больше того уютного стола, тех родных лиц, той уверенности. Только отчаяние и озлобление. И заразная усталость души.
- Ты знаешь почему.
Последний из еще едва видимых образов сослуживцев поджал губы и оттянул край майки. Шея, грудь. Пусто.
...Мир расцвел бледными красками металла, пластика и тупой боли в голове. Мир живых. Пока что и его мир. Парни, пацаны, свои - могли не поддержать, не знать ответов на вопросы, но в одном были единогласны. Пока живой - борись.
Дрозц Паулок часто заморгал, зашевелился, приходя в себя. Из груди вырвался тихий стон, но морпех быстро оборвал его и сжал зубы. Рано он сдается. Рано.