Существует поговорка, или, может быть, просто весомое, не лишенное рационального зерна утверждение, принадлежащее, кажется, Бехтереву - толпа, будучи существом хаотичным и совершенно не приученным к разумным действиям, не обладая чутким и харизматичным лидером, быстро впадает в массовую истерию. Толпа людей превращается в стадо баранов, которые трясутся, блеют на грозу, и стоит на горизонте показаться хотя бы малейшей опасности – стадо начинает безумствовать. Оно превращается в толкучку, мешанину. Стадо разбегается, разбиваясь на непропорциональные кучки, а той маленькой опасности, что появилась на горизонте, остается методом случайного подбора избрать себе в качестве жертвы одну из сумасшедших овечек.
Существует такое утверждение. Ох, как бы Чернигин хотел, чтобы Бехтерев ошибался.
Сначала в квартиру залетел какой-то молодой человек с монтировкой – он все размахивал ей и строил какие-то причудливые знаки в воздухе, видимо, надеясь на то, что его все поймут. Кажется, его попытки привлечь к себе внимание были проигнорированы, только что его возглас в дверях остался подмеченным – кто-то из пришедших довольно холодно отозвался об умственной полноценности новоприбывшего. Чернигин смолчал, поглядывая то в окно, то на кухню. Пришла новая «оппозиционерка» - немолодая, но привлекательная женщина. Чернигин кивнул ей, когда их взгляды случайно пересеклись, попытался выдавить глупую улыбку на губах – получилось, наверное, глупее, чем было необходимо.
За стеной кто-то пронзительно закричал. Голос мужской. Чернигин удивленно обернулся, пытаясь понять, что за чертовщина происходит – почему разбиваются стекла, почему кто-то визжит? Что происходит?
- Друзья, давайте не будем волноваться. Все под контролем, Аркадий Евгеньевич сейчас все нам объяснит, - попытался организовать хаотичную толпу Чернигин, поправляя очки и вопросительно глядя на своего старого знакомого, Михаила Прохоровича. Мол, «ты понимаешь, что вообще происходит?»
ГО. Вот что происходит. Гражданская оборона. Как много эти слова значат для тех, кто живет в Сити-9, живет и работает на благо Альянса. Или, по крайней мере, делает вид, что работает.
Они рядом. Здесь, под окнами. Семен Владимирович быстро все разузнал, оперативно разведав обстановку на улице. Толпа начинает кипеть, особо дикие индивидуумы хватаются за подручные средства, готовые драться до конца. Чернигин, недоуменно глядя на все происходящее сквозь призму рационализма и некоей самоиронии, с удовольствием отмечает про себя тот факт, что он так не веселился уже много лет. Азарт заключен в том, что словить пулю или заряд станера может каждый. Вопрос в том – кто будет первым?
Люди собираются, встают, уходят. На языке почему-то вертится выражение «крысы с корабля», но оно тут более чем неуместно. Это храбрые люди. Но инстинкт в них силен, как никогда. Товарищ Брин был прав, хотя и горько это признавать. Дмитрий Константинович крепко жмет подставленную руку Семена Владимировича, кротко улыбнувшись провожает взглядом молодежь. Бегите, друзья мои. Бегите, и пусть на вашем пути не будет таких препятствий, которые вы не сможете одолеть. Бегите, пока есть силы. Мы найдем вас. Встретимся снова. Но в следующий раз мы сделаем все по-другому.
Мы сделаем все правильно.
ДК усаживается в мягкое, но скрипучее кресло, освободившееся после ухода всех, кто готов бегать и прятаться. У него нет сил, хотя желание… нет, желание без возможности не имеет смысла. Может быть, позже. Складывает руки на груди, чувствуя дрожь в пальцах, в коленях. Унимает себя, утирая платком то испарину со лба, то очки.
Поднимается вдруг.
- Михаил, - обращается к товарищу, - ты так и не ответил на мой вопрос, а сейчас он более чем актуален. Ты… готов менять мир?