Мягкое тепло утреннего солнца, выглянувшего, наконец, из-за серых облачков, растягивающихся пушистой ватной пеленой по мрачноватому небу, греет сердце любого, кто любит жить. Тебе становится радостно и тепло. Ты любишь жить, несмотря на проблемы, что постоянно тревожат тебя и твою семью вот уже несколько лет. Проблемы наплывают, словно штормовые волны – они с титанической силой бьют вас, простых крестьян. Мор, неурожай, болезни и голод. Война. Война, кровопролитная, хотя и вялотекущая – некоторые говорят, что Император проиграл войну, как только ввязался в нее. Говорят, что любой мужчина от семнадцати до сорока пяти лет должен придти на сборы и принять участие в битвах за свою провинцию, за своего хозяина, будь он самим Императором или прыщавым сопляком, еще даже не познавшим женщины, только-только вступившим на законное место дайме, медленно вытянутое у своего отца ядами или же кровавым переворотом.
Но ты стараешься об этом не думать. Ани. Ушел на войну? Зачем? Почему?
Не тревожься, - говорит тебе мама, - просто верь.
И ты веришь. Веришь в солнце, в его ласкающие теплые лучики; веришь в сочную зеленую траву, растущую на лугу за деревней; веришь в полевые цветы, что раскиданы на поляне целым ворохом белесых бутончиков; веришь в ветер, что приносит с собою вести. Сейчас ветер молчит. Наверное, ему нечего сказать. Он больше не смеется. И не плачет. Он устал.
Ты, оставшись наедине с собой, радуешься всему, что тебя окружает. Но вдруг появляется чувство. Чувство, заставляющее твое сердце биться сильнее, а руки холодеть сию же минуту. Чувство, из-за которого по твоей женственной спинке начинают бегать мурашки. Ты всегда чувствуешь.
Кто-то рядом. Кто-то смотрит на тебя. Ты чувствуешь запахи полевых трав, запахи растущей на краю поляны крапивы, чувствуешь запах сухой земли и слабого ветерка, притягивающего запахи деревни. Но ты не чувствуешь запахов стали, запахов крови и пота. Только запах мальчишки. Запах того, кто неустанно следует за тобой по пятам. Того, кто все время тебя преследует.
Юримару.
Мальчишка, младше тебя на два года, отчаянный и храбрый, но все еще сопливый и неумелый. Его отец погиб на войне, а мать умерла еще при родах. Его взяли к себе соседи. Великодушный жест. Не каждый рискнет взять в свой дом лишний голодный рот.
Он вынырнул из-за толщи зеленоватых колосьев слева от тебя и захохотал:
- Ты бы видела свое лицо, Хитоми! Ты так побледнела, когда остановилась! – паренек скачет по траве и, поравнявшись с тобой, смотрит на тебя снизу вверх – ты немного выше его. Совсем чуть-чуть. Все-таки, он мальчик, и недостаток еды никак не сказывается на росте его организма.
- Ты идешь в лес? – играясь прутиком в руке, он вырывает соломинку из окружавших его сорняков длиною по пояс и сует ее в зубы, - я пойду с тобой! Там ведь могут быть разбойники. Или демоны. А я демонов не боюсь. Серьезно! – он корчит мордаху и старательно изображает серьезность, что обычно вызывает у тебя укорительную улыбку. Парень надоедлив, но чувство юмора у него не отнять.
- Пойдем, Хитоми? Или уже забоялась демонов-разбойников? – он устремляется вперед, туда, где темнеет кустарник, где шевелятся, ведомые ветром, кроны деревьев. Где зелено и влажно. Где свободы немного меньше, чем хотелось бы.
Темный лес его называют. Вполне очевидно, что там темно, ибо деревьев там – тьма тьмущая. А еще его называют лесом Призраков. Насчет этого определения у тебя нет твердой уверенности, ибо ты была там не раз, и ни разу не увидела в нем ничего страшного, кроме, может быть, одинокого медведя. Да и то, он быстро ушел, потому что ты была с отцом и дядей, а они – с рогатинами и вилами.
- Идешь? – крикнул Юримару, уходя далеко вперед.