- О могучий и прекрасный господин, дозволено ли мне не то что разговаривать, а только созерцать Ваше великолепие? Но я не был бы столь дерзновенным, коли бы меня не привели обстоятельства, по-истине печальные, которые заставили бы самого Будду Амиду ронять слёзы сочувствия, ибо нашу скромную деревню, не иначе как происками самого Аматсу-Микабоши, избрали целью своих постоянных нападений злобные и безжалостные разбойники, что наводнили славные земли Ниппона. Она атакуют и грабят нас словно одержимые демонами и только великий герой, как Вы сможет их одолеть. Заклинаю вас именем Аме-но-Узуми, добрый господин, будьте милосердны как сама Аматерасу и бесстрашны, как Хатиман и помогите несчастным, беззащитным крестьянам обрести покой и умиротворение!
Мысленно Обасука уже приветствовал предков и извинялся, что слишком редко навещал их и приносил дары и за то что так и не смог продолжить род, пусть и сомнительно славный, во всяком случае, официально.
От собственной наглости захватывало дух, а сердце неожиданно решило переехать куда-то в область глотки, но речь Хиёсуби лилась ровно и жалостливо, сказывались годы тренировок. В конце концов, когда он отговаривал главаря разбойников отрезать ему язык и правую руку в обмен на его прекрасную сестру Микуру, которой у него никогда небыло, было куда страшнее.