Страшно. Пистолет липкий, тяжелый. Сводит руку и оттягивает ее вниз. Нет, не он липкий, это ладони. Они покрыты тем же солоноватым налетом, что и спина. И все равно холодно. Озноб пробирается под одежду и гуляет там, словно властелин.
Я не успела кивнуть молодому лейтенанту. Не успела улыбнуться пареньку, который старался изо всех сил. Это было хорошо видно. Да и голова у парня работала неплохо. В такой ситуации так быстро оценить место обороны и возможный ход противника – трудная задача. Ему бы сейчас упасть перед окном, зарыться головой в деревянные, подкошенные доски и молиться. Молиться, что там, наверху, будет значительно лучше.
Забежав на свою позицию, я сжала пистолет двумя руками. Не для этого я тренировала свое тело. Не для этого разрабатывала грацию. Не для того, чтобы убивать ублюдков. Но меня это вполне устраивало. Сжатый внутри ком растворился. Слезы растаяли, оставшись в том прошлом, где маленькая сестренка умирает на моих руках. С ненавистью проще.
Оглянувшись на пыльные, убогие внутренности дома, я почувствовала, как внутри просыпается нечто. Подходит пеплом, разбрызгивая копоть. Развернуться. Убежать. Оставить это все глубоко в дали. Разве своя жизнь не дороже?
И голова поворачивается к дверям, а ноги послушно напрягаются, готовые бежать без оглядки, пока хватает сил. Вот только сердце давно перестало биться и страдать. Вместо него в груди колотый осколок льда.
Насупившись, я вызволила изнутри живой ком ярости. Разбудила воспоминания, все, до последнего остатка. Про крики матери, еще живой в обгоревшем доме. Про молчаливые просьбы изуродованной сестры. Не повернутся ноги, не послушаются страха. И руки дрожать перестанут. В голове билось лишь одно желание – убивать. Ведь возможно, что убив одну их этих тварей, я спасу чью-нибудь маленькую сестричку от той участи, что постигла Кончи.
Внутренне собравшись, я крепко сжала пистолет в руках и внимательно начала осматривать позицию. Пока ни один из этих монстров не показался, но очень скоро у меня будет шанс.