Руки трясутся. Голова идет кругом. Как быстро все завертелось. Как быстро. Еще вчера у нас было будущее. У нас был целый мир под ногами. Семьи, родные, любимые. У кого-то дети. У нас была Родина. И город, для которого мы выросли, который воспитал нас, который стал опорой. Как легкомысленны мы были с нашей свободой, с вольным небом и вспаханными полями. Винили Бога в сухой земле, в высохших ручьях, в ветре, который дует не туда. Да разве можно было?... Благодарны быть должны были. Воспевать хвалу. За тот мир и покой, за тишину, которая тихо таилась в углах.
Я еще помню, как распускалась по скрипящей сцене моя юбка. Как пестрые, цветные кружева вертели веер. И восхищенные взгляды спокойных, настоящих людей. Тогда был смех, кажется. Тогда мы улыбались. И прощать было так просто. Все былые обиды теперь выглядят смешными. Пустотой, на бескрайних, залитых кровью равнинах.
У нас был дом. А это самое главное. Не семья, не люди. Нас заставили поверить, что Родина превыше всего. Кого-то силой, а кто-то понял и сам. Отстоять, защитить, пасть во славу… Глупую, бессмысленную славу. У кого-то месть стоит в оправданиях, у кого-то истинный патриотизм. Да разве это важно? Когда вокруг все гремит от раскатов пушек. Когда неба больше не видно под плотной, дымной пеленой. Когда вокруг летают осколки людей, разорванные, размозженные. И бесконечные реки крови, питающие изголодавшуюся землю. Каковы вырастут на ней посевы? Нравится ли этой почве такая подкормка?
Я… я была просто танцовщицей. Обычной девушкой, за которой бегали обманутые красотой парни. С домом, под крышей которого меня ждала любящая семья и маленькая сестричка. Это было важно. Господи, как это было важно. Я поняла это только тогда, когда нашла на месте дома полыхающий костер. Когда споткнулась о свою сестру, распятую на сухой, горячей земле. Ее глаза были еще живы, и в них горело безумие.
- Кончи… - тихо шепчет молодая девушка в пестрой юбке и яркой кофте. Опускается на колени возле маленького, изувеченного тельца.
- Мо… Мо, они убили. Убили папу с мамой. – Серьезно, по-взрослому скрипит десятилетний ребенок.
- Я знаю, querido. Тише.. тише…
Красная лента с засмоленных волос красавицы падает на вывернутую ручку, сливается с запекшейся, алой кровью.
- Тише.
- Мо, они… они так делали.. мне больно, мне очень больно.
Девочка смотрит требовательно, словно ожидая, что сестра снимет эту боль, облегчит страдания. Но девушка, чья мать была отличным медиком, видит, что сделать ничего нельзя. Слишком много крови потеряно. Матка разорвана, одна рука почти оторвана, а из-за переломленного хребта не двигаются ноги.
- bebé, все будет хорошо. Я обещаю. Боль скоро уйдет, ты потерпи только немножко. – Голос дрожит, но Сервера крепко держит эту дрожь, и слез, что смывают весь мир, старается не замечать.
- Я умру?
- Нет. – Наглая и бесконечно болезненная ложь. – Мы еще будем бегать с тобой. И я научу тебя танцевать. Помнишь, ты просила меня?
- Правда научишь?
- Обещаю.
- Gracias, Мо..
Я вскидываю голову к темному небу. Я пообещала себе, что никогда не забуду, что они сделали с сестрой. Никогда не прощу. За убийства. За сгоревшие мечты. За потерянную надежду. За отнятую жизнь. Но больше всего – за те обещания, которые я дала сестре, и которым не суждено было сбыться.
Рядом десятки людей. Некоторые напуганы, а в глазах некоторых та же решимость, которую я выскребаю из себя нечеловеческими усилиями. Со злостью проще. С ненавистью легче.
Выслушав начальника, я кивнула и молча направилась с четверкой, в команду которой я попала. Это вот тот юнец лейтенант? Смешно. Но сейчас неважно. Важно только то, что мне нужно убить как можно больше чужих и спасти как можно больше своих.
Кивнув, я быстро ринулась за эль Торо к дому, стараясь держаться пока поближе.