Отворять такую здоровую дверь было непросто. Однако, техник был ей благодарен - ведь по крайней мере она сохранила петли, и она не рухнула на него, когда был отперт засов. Первым делом всегда прет вал плохих предчувствий, ведь сегодня вторник. И много чего стряслось. Поэтому Мени не очень удивился безголовому телу. Тут, по крайней мере, можно будет чем-нибудь поживиться - ведь не похоже, что имел место капитальный взрыв, как в подвале. Конечно, дышать местной пылью охоты мало. Когда-то тут было свежо, и стояли всякие там капусты брюссельские, в поддончиках. А теперь эта красота нахуй сгнила, и пованивает до сих пор. Как все в этом мире, если подумать. Наглядно прям, как на уроке литературы, иллюстрирует. Подошел. С удовольствием отметил, что шлем, несмотря на отсутствие головы, сохранился отлично. И не просто сам по себе горшок - а со щитком лицевым. Прелестно, прелестно. Теперь все будут бояться "маски Менахема", безликого мстителя поруганного народа, доо. О, да похоже одной обновкой дело не ограничится - у него ведь и Альфатек есть, да с магазином удлинненным. Удача. Давно хотелось отправить Полковника (так Айдельштамм звал свой пистолет) на заслуженную пенсию, и разжиться чем поновей, да помощней. Осторожно похлопав по подсумкам, выудил еще два длинных магазина - жизнь, похоже, совсем наладилась, и в жизни Мени появилась ручная гаубица. Скинул ранец, убрал туда старину Полковника, магазины к нему из подсумков вытряхнул туда же. Расширил универсальную кобуру, чтобы Пушка (да, с большой буквы) уместилась. Задумался над именем новому спутнику непростой жизни. С усилием крутанул его вокруг пальца. Вскинул, примерился, проверяя прицельные приспособления. Вроде целый, не изуродованный, как тот несчастный Традекс. Да и пружина в магазине вряд ли одряхлела - их сейчас делают хорошими. Даже очень. Даже слишком. "Проверить не повредит" - с этой нехитрой мыслью Менахем злосчастный магазин и выщелкнул. А лучше бы так оставил. Все как надо - вот раз, два, три...восемь могучего вида патронов, каждый из которыъ завалит кого угодно, "даже твою ожиревшую маму", как говаривал один сослуживец. Но удлиненный магазин Альфатека, как техник точно помнил, рассчитан на вмещение девяти патронов калибра .454. Что-то не стыкуется. Перевел взгляд со стройного ряда тупоносых патронов на тело бывшего владельца гаубицы. Обратно. Снова. Туда, сюда. И уже в который раз за этот день в голову, прямиком через живое воображение, пришла картина, реконструирующая события.
Дробный топот шагов, и гулкий хлопок массивнейшей двери морозилки. Чернеющий провал ствола, смотрящий прямо туда, на нее. И сам пистолет тоже черный, выглядит забавно и даже красиво среди струящегося на съестное добро беленького "холода". Сбитое дыхание рвется изо рта густым паром, и пот на лбу стремительно холодеет. Ожидание, которого всего так много. Вот сейчас откроется дверь, и гулко вдарит верный Альфатек. Он никогда не подводил на таких расстояниях, ведь им правит наметанный глаз и твердая рука. Но никого нет. Ждать еще. Становится откровенно холодно. Никого. Можно идти? Щелкает хорошо смазанный засов, без усилия перебивая пополам линию жизни. Отчаяние, брошенный на пол шлем. Уже совсем остывший ствол упирается чуть подальше подбородка. Он все-таки выстрелит сегодня. Он-то возьмет свое сегодня, раз уж показался из кобуры. И переживет этот день. Ведь он металлический, и ему не страшен холод. Глуп тот, кто говорит, что мягкое побеждает твердое. Сдави в руке куриное яйцо - символ жизни, и что увидишь? Жидкий белок вытекает, плотный желток остается. Так же и здесь - после бури останется лишь Сила, да сестра ее, Мощь, а все остальное будет сметено. Гулкий хлопок найдет каждого.
Пистолет, казалось, чуть завибрировал в руке, вырывая из тесных объятий раздумий. Орудие убийства - одно, а вот самоубийства - совсем другое. Тут не надо быть суеверным, чтобы почувствовать, какой недобрый дух исходит от и без того зловещего крупнокалиберного пистолета. Но. Пока он на твоей стороне - бояться нечего. Мени резко развернулся вокруг себя, и снова вскинул Альфатек, беря на прицел раскрытую дверь. Пусть этот дух отведают враги. Корпорация. Дезертиры. Эта война уже вдвойне за нами, а и ничего им не останется, кроме как выбить себе мозги в качестве разрешения безвыходной ситуации. Разрубить Гордиев узел, так сказать. А вместе с ним - свою же голову пополам, хе-хе. Черный юмор прилипает к твоему разуму, как черная грязь к одежде - и всегда бросается в глаза. Если только разум не черен. О, да это внушает надежду. Ведь и выход есть, и мир будет, когда-нибудь. Когда выберешься из этого лабиринта - тогда все будет. А в лабиринте Минотавр живет. Можно драться с ним, но это бессмысленно. А можно приручить. Ведь это тоже человек, только голова у него коровья - и не таким бывает Б-жье провидение. "Я буду звать тебя Быком. Тебе идет, правда". Подняв с пола новый шлем (весьма размашистым жестом, надо сказать), Менахем зашагал прочь из морозильной камеры смерти. Которая, как выяснилось, не столь уж ужасна.