Герт скрипнул зубами - махания капитана Уоллеса не прошли даром для битого-перебитого наблюдателя. Морфин, конечно, смягчил боль, но её угли все равно еще тлели где-то там, в районе ноги.
Впрочем, все остальное тело тоже чувствовало себя неважно - многочисленные ушибы, царапины и ссадины, и это не считая касательного пулевого ранения в предплечье!
"Ферзь" скосил взгляд на памятную рану, полученную в стычке с теми гребаными парашютистами. Правое плечо, предплечье и рука аж до локтя - все было сплошь красным и влажным, рукав формы напоминал тряпку уборщицы. Тогда на чердаке и вовсе не заметил ничего, а сейчас даже через пьянящий эффект лекарства-наркотика прошибло.
Но что еще обидней - нашивка! "Отряд Т", меч, вбивающий в песок руку гада-врага... Нет ее теперь. Нашивки-то. А рука осталась. Черт подери, но и у врага этих рук еще!...
Герт вздохнул. Скорее бы домой. Здесь, на перемолотом войной поле боя, никакие мысли не лезли в голову, только усталость, боль, озлобление и горечь. Еще одна вылазка окончилась ничем. Командира убили. Столько крови спустили в жадный песок. И ответов не найдено, а ведь с той стороны снайпер был почти наверняка! Герт чувствовал и сам, но косвенно убеждался в этом и по поведению Джейкобса.
Безразличие. Морфин, усталость, боль. Слишком много сегодня было всего. Мародеры в особняке. Непонятные парашютисты. Кугары и их ракеты, ракеты, ракеты...
Герт тряхнул тяжелой головой в шлеме и понял, что если чего-то не будет делать или говорить - попросту отрубится. Делать ничего не сделаешь, надо говорить. Хоть что.
- Эээ, сэр, что там, сэр? Наши? Эв-вакуация?