Док спешит, шевелит корявками, торопится. Добежал, красиво привалившись к валуну спиной. Есть укрытие. Есть точка обстрела. Не жизнь, а рай просто. Рай для ведения боевых действий, которые, как известно, являются единственным действенным средством достижения победы в бою. Кореец чувствует рукой в полуперчатке анатомически правильную рукоять. Чувствует заголенным пальцем курок, осевшую на него пыль. Стреляет. Быстро.
Сваленный четырьмя пулями противник падает на серый песок, негромко булькнув, да скатывается по склону вниз, поднимая в воздух клубы пыли. Ну вот. День удался. Повоевал, пульку словил от товарищей с той стороны баррикад – приляг, отдохни. Авось ранение тяжелое, и умрешь быстро, кровью, может быть, захлебнешься. Времени на добивание нет категорически.
Потому что война идет полным ходом. Док палит со своего ПП, невпопад, дико, свирепо. В нем проснулся могучий боец, открылся стрелок. Стрелок на редкость херовый, но это не аргумент там, где обычно проблемы решают ковровыми бомбардировками и артиллерийскими ударами – мол, главное – навестись правильно, а там уж как получится.
Он хороший, качественный дилетант. И это его даже немного приукрашает в глазах корейского воина.
Перекат через голову, в сторону, подальше от линии обстрела. Вскочить и бегом, не мельтеша и не дрыгаясь, но мерными и длинными шагами; не поднимая голову, но пригибая её; прочь от мушек прицелов. Бегом. Не поглядывая по сторонам. Туда, куда приказал Док. Док, он у нас голова, ага.