В окне показалась какая-то натуральная жуть. Просто-таки бабай, которым Мени с братишками пугали в детстве. Большой, похожий на виданных в детстве православных попов, угрюмых, пузатых, краснолицых, бородатых, запакованных в черное, порой отдающих чем-то спиртуозным, неизменно кидавших на маленького еврейчика тяжелые взгляды, и казавшихся просто громадными. Заслонявшими солнце в ту пору, когда от него еще был какой-то прок. Кем был этот тип, судя по всему, представившийся Патриархом незнамо чего, и имел ли он какое-то отношение к духовенству той или иной религии, Мени не ведал. Да и не волновало его это. Волновало загадочное оружие, которое он направил в его с Коэном сторону. Машинка, почти игрушечная в лапище Патриарха. Через руки Айдельштамма прошла масса различных образцов вооружения, была тщательно изучена и приведена в соответствующий применению вид, но вот такой штуки он припомнить не мог. Да и будь у него хоть что, раз потерял инициативу - прячься.
- Сrань господня! - в сухой воздух само собой вырвалось богохульство, непростительное, но так соответствующее ситуации.
Коэн, предупредивший об опасности, со всей индейской прытью уже рванул к Капитану, а значит нужно запутать этого Патриарха. Врассыпную. Мени обнял Армат обеими руками, шлепнулся на землю, и, не теряя импульса, покатился по земле за большой камень, кричащий "Я спасу тебя!", как палка хорошей вареной колбасы без растительных белков и искусственных красителей. Только бы успеть.