Хотя "спать" было сильно сказано. Гардон опять ворочался несколько часов на кровати, затем поднялся, оделся по пояс, оставшись в штатных штанах и простецкой майке, и направился в зелёный уголок. Там по обыкновению расселся в кресле, забросив ноги на другое, заложил руки за голову и устрамил в потолок невидящий взгляд. Долго ли, коротко ли он там сидел и о чём думал - науке неизвестно. Однако достоверно известно, что уже через некоторое время он взял планшет, ручку и бумагу и стал неспешно выводить английские слова на бумаге.
Long time we were flying
Last humen we are
To unknown GalAxy
We traveled... so far
So far from ours home
From the planet of Dead
But we're hanging on...
Viktor making my bed...
И от души рассмеялся, запрокинув голову. "Pushkin, мать твою" - с отчётливым американским акцентом произнёс Гардон и рассмеялся ещё громче.
Но последняя строка стихотворения требовала доработки, поэтому он взял отложенную ручку, подумал-подумал и дописал:
Boys and girls go AHEAD!
- Ага-а, ничего так кричалка для черлидинга. Эдакий гимн маньяков-приключенцев. Подходящий случай.
Гардон ничего не знал о непогоде и ночных похождениях Софьи. Он весело болтал сам с собой и смеялся или широко улыбался своим шуткам.