Первый месяц морозов.
Белые снежинки, плавно, словно в неспешном чинном танце, кружась, опускались огромными хлопьями, то и дело цепляясь друг за друга. С терассы открывался прекрасный вид на вечнозелёный сад Академии, ветви которого клонились от внушительных белых шапок, а трава лишь изредка небольшими островками проглядывала через пушистое покрывало, от белезны которого нестерпимо резало глаза.
С большой лужайки были слышны крики первокурсников, вдоволь резвящихся в рыхлом пуху. Весёлые возгласы дружной гурьбы эхом отражались от стен Академии и, ударившись о внутреннюю крепостную стену, метались по площадке, только усиливая ощущение творящегося там сумбурного веселья. Мальчишки и девчонки, обряженные в неудобные мантии невзрачного цвета, старательно пытались лепить комки, чтобы за салить друг друга, но рыхлый снег, едва только выпущенный их рукой, разлетался в воздухе сотнями искрящихся в лучах выглянувшего из-за края тучи солнца брызг, порой, даже не долетая до цели или осыпая её сказочным, похожим на блестящую алмазную пыль, конфети.
Студиозусы постарше чинно скользили по застывшей водной глади пруда, неспешно переставляя полозья коньков и о чём-то важно беседуя, время от времени недовольно и несколько снисходительно поглядывая в сторону резвящейся детворы.
Единственный мальчик, не участвовавший во всеобщем веселье, наблюдал за садом со скамьи в углу террассы. Его бледно-серая кожа и красные слезящиеся глаза придавали мальчику вид крайне болезненный и смертельно усталый. Грудь его медленно поднималась, словно с трудом вдыхая морозный воздух, и опускалась уже с едва различимым хриплым звуком, казалось, выходящим из самих лёгких. Мальчик, не смотря на то, что был укутан в тёплый плащ, подбитый заячьим мехом, постоянно вздрагивал, будто бы на несколько мгновений пронизваемый жестокой стужей, а после вновь замирал почти, казалось, не дыша.
Мальчик услышал знакомое шуршание мантии, но не нашёл в себе и доли сил или желания, чтобы посмотреть на того, кто к нему приближался. Да он и без того прекрасно знал этот звук и одетого в эти одежды человека. Торавильон подсел сбоку, прижавшись к младшему брату и обняв его за плечи, словно желая передать тому хоть толику своего тепла.
- Ну как? Ты готов отправиться в путь? - спустя несколько мучительно длинных минут затянувшегося молчания, спросил наконец Тор.