Обман сработал. Бран купился на фальшивый замах, иначе он или полностью проигнорировал бы его, или ушёл в глухую защиту, и лёгкий, почти неощутимый удар коснулся ранта его щита. Возможно, только в этот момент стражник понял, что зря поднял щит. Но его меч уже ткнул Йонгена в рёбра, заставив мальчика отойти ещё на шаг. Перед глазами плыло от боли и он не смог должным образом отреагировать, но на нездорово бледнеющем лице ни один мускул так и не дрогнул.
Когда меч Йонгена почти не касаясь отскочил от левого края щита Брана, защищавшего голову, он стремительно, словно пружиня, пошёл на широченный замах, очерчивая дугу над головой мальчика и опускаясь в противоположный от обманного удара край — в правую икру стражника.
Пошатнувшись от такого стремительного и трудного манёвра, Йонген тяжело отступил на шаг, чтоб не упасть. Пригнувшись, он всё так же внимательно, но бесстрастно, без намёка на эмоцию, сверлил противника взглядом. Спина пригнулась, а кончик меча, раньше всегда направленный в лицо противника, теперь клонился к земле то ли в защитной стойке, то ли от полученных синяков.