Мужчина спокойно взирал сверху вниз, наблюдая за прибывшим мальчишкой с неизменно хмурым выражением лица, выдающим в нём нисколько не скрывавшего усталости от общей мирской суеты человека.
"Дары" преподаватель Академии перенимал из рук мальчишки по одному, тут же, тем же неторопливым жестом, что и брал их в руки, отсылая в чудную вазу из мрамора, на деле выполнявшую роль мусорной корзины. Лишь на бумажке, служившей долговой распиской, Хиберт задержался чуть дольше, разглядывая отнюдь не количество нулей, выведенное на пергаменте аккуратной женской рукой, а размазанное по нему пятно помёта. Совершенно, казалось, не вслушиваясь в речь, слетавшую с губ прибывшего родича, маг тихо улыбнулся (что само по себе, судя по слухам, было событием особо значимым и выдающимся, случавшимся почти с той же периодичностью, с какой Аладель* и Митриэль** встречались*** на небосводе, а может быть и реже) своим мыслям, неспешным, но довольно ловким движением прилепил листок на лоб мальчишки, в качестве скрепления используя всё то же пятно серовато-белого помёта.
- Молчание - золото. - коротко произнёс облачённые в фиолетовую холодно поблескивающую в полумраке, искрящуюся голубым робу маг, неспешным пассом указав на Гиля.
В тот же момент, младший Хастли почувствовал, как его губы словно бы стали жалить одновременно сотни пчёл, а язык будто бы бросили на раскалённый песок. Во рту стало неимоверно сухо, а щель, из которой всего секунду назад лилась язвительная речь, пропала, как и не было её вообще...
- Бери пожитки и следуй за мной... - произнёс мэтр, как ни в чём не бывало и, повернувшись, неспешно зашагал в сторону одной из лестниц...
Самой крутой, как могло бы показаться любому взглянувшему на неё.