Йонген окинул взглядом кабинет, внимательно отмечая все детали и особенности мебели.
„Зачем я это делаю?” — похоже, внимание к деталям в опасной обстановке и запоминание пути отступления незаметно вошло в привычку и уже стало рефлексом. Впрочем, в жизни подчас пригождаются совершенно неожиданные вещи, как в тех сказках Олафа, где герой спасал разных зверей (ну как спасал? — просто не убивал) и они потом пригождались ему.
Сотник почему-то сразу понравился парню. Чем-то он производил впечатление дельного и разумного человека, располагая к себе таких честных горемык, как Йонген и, возможно, отпугивая всяких ушлёпищ. К тому же он тоже был северянином.
— Я Йонген, Сын Олафа из Чёрных Псов Гая, — вздохнув перед непривычно долгим рассказом, начал маленький наёмник ломающимся басом, — пришёл в Оксенфорд поступать в Гильдию. Вчера в таверне встретил Вереска и мастера Ратимира. Мастер сказал приходить сегодня в Гильдию и записаться на испытания. Я пришёл, меня не пустили и я решил перелезть через стену ночью. Вернулся в таверну, там какая-то тётка узнала, что я виделся с Вереском и очень враждебно стала о нём расспрашивать. Я ничего ей не сказал, тогда она стала угрожать и я её послал. Она гналась, пока я не забежал в крепость. Дальше, наверное, вы уже слышали.
Йонген старался говорить подробно и не упустить ничего лишнего. Возможно, от этого рассказа зависела не только его шкура. Впрочем, врождённая (или вбитая оглоблей) привычка выражаться коротко и ясно тоже никуда не исчезла. Он хотел ещё добавить про Железную Леди, но Барн наверняка уже об этом упомянул и повторяться не было смысла.
Мальчик исподлобья, но без враждебности или злобы, со старательно скрываемой тревогой смотрел на сотника. „Что он решит?” — возможно, этот вопрос очень отчётливо читался в его взгляде, но никак больше своим видом мальчик этого не подавал. По крайней мере, он очень старался.