Птица, восседая на своём небольшом деревянном насесте, с интересом склонив голову на бок, наблюдала за действиями незнакомого двуногого, изредка издавая гортанные звуки, заглушавшие стоящий в зале гомон, будто бы делая замечания орудующему веником мальчику, движения которого были неуклюжими и довольно закрепощёнными, отнюдь не по причине незнания "тонкой" науки наведения порядка, а из-за ужасно неудобной и сковывающей движения мантии, словно бы нарочно скроенной так, дабы ещё более усугубить и без того не простую жизнь первокурсника Академии. В конце-концов, когда из ящика под мусор уже выглядывала верхушка нелицеприятного айсберга откровенно дурно пахнущей мешанины из прелого сена, сырых опилок и растёкшихся по всему этому испражнений, а веник и совок заняли своё почётное место, бехтерец, придирчиво осмотревший поле деятельности мальчика, что-то гаркнул, видимо выставив его трудам определённую оценку, бывшую, судя по взгляду лиловых глаз, не самой высокой в истории его судейства.
На слова мальчика, обращённые к нему, бехтерец ответил лишь скептическим взглядом, принявшись тут же, будто подчёркивая своё безразличие к происходящему, начищать перья. Но стоило только пальцам Лаара подтолкнуть вверх запор, открывающий маленькую дверцу клетки, как птица, довольно карнув, бросилась вперёд, вышибая головой ослабшую преграду, стоящую между ней и свободой.