Подёрнутые инеем черепичные крыши искрились, переливаясь оттенками алого, занимаясь от света выглянувшего из-за башни солнца. Свежесть, остававшаяся после морозной ночи, уже отдавала привкусом сточных вод, поднимавшимся вместе с клубами пара из забитых желобов, обрамлявших погружённую в дрёму площадь. Пустынная, покрытая тонким белоснежным ковром, проплешина стала постепенно заполняться людьми, стоило только солнечным лучам заиграть на ставнях нижних окон домов, стоящих прямо напротив Западных ворот. Лавочники устало плелись, таща позади себя тоскливо поскрипывающие тележки с товаром, нехотя пререкались друг с другом, споря за место и, зябко кутаясь в облезлые тулупы из собак, кошек, крыс и чёрт знает ещё какой мрази, даже не торопились разрешать вялые споры мордобоем. Те, что пришли пораньше, уже отряхивали прилавки от скудно выпавшего за ночь снега и натягивали тенты, постоянно оглядываясь на уложенные в телегах товары. Рыночная площадь начинала оживать.
Подле ворот, не доходя до то и дело сладко зевавшего стражника всего каких-то несколько шагов, стоял огромный мужчина, облачённый в чёрную шелковую мантию, довольно необычно смотрящуюся на его фигуре, скорее подошедшей бы деревенскому пахарю или заправскому кузнецу. Солидности и значимости магу (а не было сомнений, что великан являлся именно им) придавал посох цвета слоновой кости, украшенный бронзовым набалдашником, по виду, куда более подходившим для палицы. Подле мага стоял ученик, на которого великан старательно не обращал внимания, с любопытством рассматривая одну из многочисленных засечек в бронзе шипастого навершия, словно пытаясь вспомнить где и обо что (или об кого) она была оставлена.
Когда треть прилавков уже заполнилась разнообразными, чаще почти никчёмными, товарами, на площадь выступили ещё четыре фигуры. Фигуры эти, впрочем, были мало чем примечательны, мало кому и чем известны, а потому их появление не обратило ни чьего внимания. В конце концов, едва ли не каждая собака в Оксинфорде знала что сейчас за время, а потому сборища учеников Гильдии, Академии и других, менее известных, но не менее увлекательных заведений, около одних из городских ворот не вызывало ни у кого не то что удивления, но даже интереса. Четверо мальчиков подошли к воротам, двинулись к приметному человеку в мантии и остановились около него в ожидании.
Позже всех, широко зевая и постоянно недовольно бурча себе что-то под нос и то и дело почёсываясь в совершенно разных, подчас весьма не этичных местах, на площадь вывалился парень, явно могучего не по годам сложения, но при этом, что было видно с первого взгляда, совершенно не обременённого интеллектом. Подобравшись к группе, он оглядел всех, смачно высморкался, отёр остатки соплей о штаны, посмотрел на второго юного гильдейца и зло, совершенно неприятно, осклабился, потирая исцарапанную бритую голову.
- Все в сборе. - пробасил великан, оглядев детей с тенью сожаления в глазах и, спустя мгновение, добавил, хлопнув стоявшего вместе с ним с самого начала стузиозуса по плечу, - Приступай.
Словно не желая дольше задерживаться в их обществе, маг зашагал прочь, направляясь в сторону Академии.