Раз. Раз. Левой. Левой. Правой.
Хдыщь! – объемный кулак, обмотанный белыми бинтами, врезается в здоровенную «грушу», подвешенную к потолку на тяжелой железной цепи. Звяк! – хрустит цепь, раскачиваясь от удара. Партия ногами. Отработка ударов. Раз-раз-раз. Голень, словно каменная, уже не болит. Все эти годы, проведенные в светлых коридорах «Подземного Города», Жуков не находил себе места. Свежий воздух, выдуваемый тяжелым заводским кондиционером, не дает вздохнуть полной грудью – он кажется затхлым, ненастоящим. Прохладная вода, будто бы с металлическим привкусом – она неживая. Она давно мертвая - залитая в бездонные резервуары, стоит и умирает под воздействием средств обеззараживания.
В тренажерке душно. Крупные капли пота стекают по всему телу и огромными градинами падают на холодный металлический пол. Еще удар. Еще. И еще. Это не «груша» - это противник. Ты бьешь его по ребрам, потом мыском сапога в колено, а добиваешь сокрушающий ударом в череп. Давно заученная схема уничтожения противника. Когда у тебя вагон и маленькая тележка свободного, - ну, почти свободного, - времени, ты начинаешь копаться в себе. Жуков не любит копаться в себе. Не любит сидеть без дела. Вот уже несколько лет он мечтает выбраться из этого клоповника, даже если там, на поверхности, выжженная ядерным огнем пустыня – неважно. Солнце. Он хочет увидеть настоящее солнце – не то, что показывают по скудному на зрелища телевидению «Города».
Неожиданно – визг сирен. Мелодичный, такой ласковый и нежный женский голос. Фамилия. Словно ангел, пришедший с небес и принесший тебе послание от самого Бога – неужели? Пора было начинать вести дневник с суицидальными записями, - так нет же! Спохватились, все-таки. Жуков схватил майку со скамьи, утер ей взмокший лоб и, натянув зеленую мокрую тряпку на могучий торс, ринулся вперед, по длинным и полупустым коридорам, туда. К Свету. Мать вашу, наконец-то.