Холодный булыжник, мокрая улица, грязная, чужая. Прохладная бледная рука тянется к лицу, солнце полыхает где-то над головой, сияет, раскидывает свои лучи, бьет по глазам своим ярким светом. Кто-то поднимает за щеку, буквально вытягивает из грязи. Та самая девушка, которая съедала своего мужа заживо, обливала его грязью прилюдно, смешивала с дерьмом на глазах у гогочущей толпы – вот оно, лицо судьбы. Она внимательно на тебя смотрит, разглядывает, и ты ей, может быть, даже нравишься, и, может быть, возьмет она тебя под мышку, под свое крыло, спрячет от невзгод в своем доме, под черепичной утепленной крышей, за ставнями окон, за огромной дубовой дверью; положит тебя в свою кровать, застеленную пушистыми, теплыми одеялами, под которыми прячутся мягкие подушки с гусиным пухом и перьями, нежные перины и чистые простыни; поставит на подносе перед тобой тарелку с горяченьким супом, и свежевыпеченным хлебом, и ложку тебе в рот аккуратно положит, и подует перед этим. И все у тебя, малыш, будет хорошо, пока ты не надоешь судьбе, пока не станешь ты скучен и безразличен ей. Да-да, ведь она – ветреная дама, и каждый новый день ей нужен новый фаворит, новая любопытная игрушка – судьба выкинет тебя из дому, на мороз, на ледяной ветер, и от такой жестокости можно ведь свихнуться; «лучше бы там оставила, чем так развращать мою душу», - подумаешь ты, и побредешь одиноко, с дрожью в руках вспоминая тепло, и мягкость, и нежность и доброту, полученные в этом доме, и какой ценой они были получены, как превратились в дым, в пепел, проскальзывающий сквозь холодные тонкие пальцы.
Он не думал об этом.
Он просто хотел есть. Умирал с голоду. Его лихорадило, его кожа была ледяной. У него не было сил думать. Он просто хотел упасть в обморок, но вместо того его головку, облепленную светлыми грязными волосиками по плечо, крутила девушка, вглядываясь в черты лица, улыбаясь и щебеча себе под нос.
Еще мгновение, и мальчик бессильно болтается на руках у девушки, глядя назад, на рассасывающуюся толпу, на бредущего позади бедолагу, и на девчушку, которую он ведет рядом с собой.
- Викки, - еле слышно, одними губами шепчет он, сонно моргая от усталости, от голода, глядя на девушку, идущую рядом с мужчиной, с мужем этой Судьбы.
- Викки, - одними губами повторяет он, бессильно опустив руки.