Как и предполагалось, Барабанщик – точно такая же пешка, которую посылают вперед, на самый опасный уголок шахматной доски. Ей можно пожертвовать, если что-то пойдет не так, если в стратегии противника промелькнет действительно серьезная угроза. Вдруг этот Жан Дюбуа – лютый и кровожадный убийца, который не терпит вмешательств в свою личную жизнь? Вот они и убедились в том, что это не так. Ну… или не совсем так.
Перед тем как направиться вслед за гостем, - а за одно и узнать, каким же образом этот, с виду, обычный человек прошел все ловушки и обошел все новомодные системы сигнализации, гарантия на которые еще даже не истекла, - мужчина поднял револьвер со столешницы и крепко сжал в руке. Проходя мимо напольной вешалки, снял коричневое замшевое пальто, накинул его на руку, - тут Барабанщик оглянулся на мгновение, - и незаметно сунул во внутренний карман револьвер. Пристально посмотрел на парламентера.
- Там, наверное, холодно. Во всяком случае – не помешает.
Все, что происходило дальше, было для месье Дюбуа, - в порядке исключения, - в новинку. Возможности, хранящиеся в этом человеке, были безграничны. Он открывал двери без отмычек и ключей, обходил ловушки, чуть ли не пританцовывая квикстепом, подпевал и веселился, когда рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки была активированная мина – одно неверное движение, и произошел бы взрыв такой силы, что весь этот подземный туннель, ведущий на поверхность, обвалился. Но ведь не обвалился. И взрыва не было. Мастерски обойдя все, что может взорваться, расстрелять или испепелить тебя Адовым пламенем, Барабанщик, наконец, вывел Дюбуа на улицу.
Крохотный магазинчик на окраине, рента за который оплачена на два года вперед. Никто сюда не заходит. Никто не интересуется тем, что здесь продают – а продают здесь канцтовары и рыболовные снасти по грошовой цене. Вернее, продавали. Сейчас на витрине магазинчика красуется прямоугольная красная табличка с серыми буквами, выстроенными в грамматически-некорректное «Out of Work». Обшарпанная зеленая дверь, глубоко засевшая внутри темного и пыльного помещения и ведущая, якобы, в глухой подвал, со скрипом открывается. Мужчина накидывает пальто на плечи, прикрывает дверь и дергает за цепочку, берущую свое начало на облезлом потолке. Свет в подвале гаснет, и лишь маленькая красная лампочка красноречиво сообщает, что вся охранная система вновь работает. Я подам в суд на компанию-изготовителя, - думает Жан, замыкая за собой дверь на ключ. На улице, вопреки ожиданиям, довольно тепло и ясно – золотой диск уверенно движется на запад, но, как говорится, еще не вечер. А, если быть точнее, всего-то, - короткий взгляд на наручные часы, - половина четвертого.
- В следующий раз стучитесь, а лучше предупреждайте звонком, дружище, - Дюбуа, похлопав Барабанщика по плечу, направляется вперед по переулку, выходит на открытую улицу, где и замечает парочку, явно ждущую именно его появления. Молодая девушка в коже, и немолодой мужчина в белом костюме. Взгляд, конечно же, прикован ко всем очертаниям и изгибам тела девушки – незаметно и по-хищнически осмотрев ее, Дюбуа обворожительно улыбается и выдает:
- Очень приятно, мазель Вагнер. Вижу, вы сразу переходите к делу, и такой подход мне очень нравится. Но, прошу заметить, что осмотрительный и смекалистый человек, - бьюсь об заклад, вам именно такой и нужен, - сначала узнает детали и подробности, кроющиеся в предстоящей работе, а не слепо согласится с предложением, перед которым его поставили. Не сочтите за грубость, но я не хочу хватать кота в мешке. Надеюсь, вы меня понимаете, - еще бы. Они все понимают. Не захотят раскрыть карты – нам придется распрощаться, так и не узнав друг друга поближе. А ведь она очень даже ничего…
Так. Делу – время, потехе – час. Внимай ее словам и следи за тем, чтобы маленький музыкант-кудесник не стоял прямо позади тебя.