All the lonely people
Where do they all come from?
All the lonely people
Where do they all belong?
Горячий мятный чай в кружке успел остыть, пока она стояла на крыльце, разглядывая, как солнце просачивается сквозь листву. Порой Элеоноре вдруг вспоминались эпизоды из той, прошлой жизни, да так ярко, что она действительно была готова поверить, что та, другая жизнь - это всё же не сон. Сейчас ее осенило сценой из детства. Вот она бежит по этой самой дорожке, потом обратно, потом кружится, так, что солнце быстро-быстро мелькает, а она падает в мягкую траву, слушает, как мама стучит ложкой, размешивая растворимый кофе, а воздух светлый разряженный, легкий, раннее утро, роса блестит, мяукает кошка...
Сейчас воздух каждый день плотно смыкается вокруг нее, словно удушливая мгла, деревья уже не такие яркие, как в детстве, а воспоминания черно-белыми кадрами всё ускользают, ни за одно не зацепишься взглядом. Мама купила этот домик, чтобы уйти от своего отца - судьи Ригби. Мама была свободна, как птица, в свои пятнадцать, колесила по стране с группкой музыкантов-хиппи, вплетала в волосы перышки птиц, а в ее - Элеоноры - белые кудри - цветы. Нору назвали в честь любимой маминой песни. Не могли не назвать, ведь она Ригби, а это такое прекрасное совпадение. Отца у Норы не было, а точнее было много отцов.
До пяти лет Нора была самой счастливой девочкой в штате Мэн: ее ноги почти не касались земли - так часто ее брали на руки, обнимали близкие и далекие, а мама щебетала ей на ухо ту самую песню.
Lives in a dream
Waits at the window
Неужели это было с ней? Неужели на той черно-белой пленке ее счастливое лицо? Нора в фате. Нора, раздающая автографы вместе со своей первой книгой. Нора на руках у Брайана...
Она поморщилась, вспоминая развод. Иногда вредно иметь хорошее воображение: теперь она часто представляла, как в ее спальне, в ее кровати, рядом с ее мужем лежит эта женщина. Его новая женщина. Это сводило с ума похуже одиночества.
Вода в кружке остыла. Элеонор выплеснула ее вместе с пакетиком чая прямо в траву. Она не слишком заботилась о порядке в последнее время.
Позавчера одновременно закончились таблетки и деньги. Сначала Нору это привело в ужас, на что сразу ушли ее последние эмоциональные силы. С тех пор ее всё больше затягивало во мглу, где отсутствовали цвета, звуки, чувства, приятные воспоминания. Казалось, всегда было тошно. С самого рождения только страдание и бесконечное падение вниз, которое никто не мог остановить.
Но еще больше ее пугала мысль, что она не выберется, что больше никогда не будет хорошо. Она ухватилась за эту клинику, как за последний шанс и, не дав себе опомниться, и даже не закрыв, кажется, дверь, совершила несколько невероятных усилий - дошла до аренды машин, договорилась оплатить авто по факту возврата, то есть потом, ехала почти без остановки, не разрешая себе передумать и постучать в дверь собиралась громко, лихорадочно. Даже немного расстроилась, когда дверь открылась сама.
- Здравствуйте, Элеонор Ригби, я звонила, - автоматом сказала она заготовленную речь, даже не сообразив сначала, что ее уже ждали, назвали по имени, пригласили войти.
"Мне нужна помощь" - вот самое важное, что удалось сообщить ей по телефону. Признаться, что у нее депрессия, что помощь действительно нужна и уже давно - самое трудное. Поэтому больше она ничего не сказала - расплакалась да и только. Слишком долго внутри сжималась ржавая тугая пружина.
- Нет-нет, я не передумала, - горячо заверила она и тут же согласилась на горячий шоколад с печеньем. Кажется, она сегодня еще не ела, но согласилась из вежливости, машинально. Удобная Элеонора.
В десятый раз поправляя волосы, она неловко улыбалась Линде, сидела, сгорбившись и не знала, стоит ли говорить. А если и стоит, то о чем? В конце концов, Нора допила и, стряхивая крошки с платья не первой свежести, встала, чтобы пройти в кабинет.
Eleanor Rigby
Died in the church and was buried along with her name
Nobody came