Давид стоял перед богатым купеческим домом и переминался с ноги на ногу. Несмотря на свою прямолинейность, он чувствовал себя немного гадко – стоило его лучшему другу уехать на Святую Землю, как он тут же собрался к его отцу с такой же просьбой "проспонсировать" его проживание на время обучения в Варшавском университете. Это было похоже на какое-то предательство... Но, с другой стороны, что с него станется иногда отсылать несколько десятков рубликов? К тому же, Давид собирался когда-нибудь потом их отдать. В конечном счете, он отбросил сомнения и постучался в хоромы, попросив Цемаха-старшего о личной встречи.
– Здравствуй, панэ, – Давид решил говорить на иврите, чтобы показать, что он сумел овладеть священным языком. – Простите, что беспокою, но... Мне нужны деньги. Понимаете, я таки сдал экзамены в Варшавский университет на медицинский факультет, но денег на проживание там у меня нет. Я не хочу отвлекаться от постижения премудростей медицинской науки, поэтому... Не могли бы вы мне помочь? Потом я обязательно все отдам!
После трудного разговора с Цемахом, Грин вышел с глупой улыбкой на лице – пусть поначалу старый купец никак не хотел отдавать денег в "беспроцентный займ на неопределенный срок", но потом все-таки согласился! И уже к началу учебного года Грин был в Варшаве, полный стремлений обучиться на доктора, как и хотел его отец – тем более, после отвоевания Святой Земли у осман, еврейскому народу явно бы пригодились врачи и Давид с радостью бы им помог. В течении трех лет он усиленно налегал на медицину, изучая две смежные дисциплины: человеческое тело и то, как человек им управляет.
И довольно успешно изучает – несмотря на обилие терминов и информации, а также необходимость знания латыни, Грин быстро сдает экзамены досрочно, после чего продолжает обучение... Несмотря на то, что юная мятежная душа уже пылала от недовольства тем, насколько все не так с его отцом и Сионистским конгрессом. Отца интересует лишь процветание его семьи – а большинство фракций сионистского конгресса даже и не думали о "независимом" Израиле! Скупать землю и надеяться на милость турецкого султана! Недовольство подобным вылилось в обличительную речь во время одного из заседаний малого сионистского конгресса.
– Негоже нам пресмыкаться пред турецким султаном! Наши предки сражались за свободу Эрэц Израиля и царство! Наш народ долгие века гнали из городов и считали колдунами и отродьями Дьявола! Так с чего вы решили, что под властью магометанских правителей все будет иначе!? С чего вы решили, что наш народ сможет мирно и свободно жить на земле под властью чужаков!? Я говорю нет этим безумным идеями! Евреи должны вернуть Родину силой меча! – с этих слов он начал создание собственной партии из числа наиболее радикальных сионистов, Общества Восстановления и Репатриации Израиля. К сожалению, за все годы ему удалось собрать всего ничего людей – один товарищ из Плоньска, еще парочка из университета, несколько со съездов Конгресса... Но за это время они разработали свой план: ОВРИ хотело во время следующей русско-турецкой ходатайствовать о создании так называемого "еврейского корпуса" в составе русской армии и за это просить у Николая II возможности основать собственное государство на Святой Земле, даже готовясь принять в качестве монарха (при парламенте или его аналоге, конечно) кого-то из Романовых.
Впрочем, ввиду занятости каждого из членов ОВРИ, работы продвигались медленно... Да и после русско-японской войны даже Давид не верил в то, что в ближайшие десять лет начнется война с турками, поэтому вместо этого он стремился выучиться на доктора наук в области медицины: исключительно ради того, чтобы доказать отцу, что он зря тогда не воспринял слова Давида всерьез. Поэтому, когда он успешно защитил диссертацию на тему "Влияние неврологической патологии на опорно-двигательный аппарат человека", он тут же отбыл в Плоньск, чтобы ткнуть Авигдон в этот диплом и обвиняюще сказать что-то вроде:
– Я стал доктором медицины, татэ. Но чем это помогло Сиону? Продвинулись ли мы к его возвращению? Я достиг лучшего, что мог – но еврейский народ ни капли не приблизился к обретению Родины, – после чего развернулся и, будучи навзводе, прогулялся по Плоньску, стараясь немного успокоиться и отойти от ярости на отца и свою собственную наивность. После же он посетил Рутковского, поблагодарив за науку, и Цемаха, вновь пообещав, что он точно вернет долг, благодаря которому смог постигнуть столь премудрую науку, да встретился с парой знакомых, поболтав обо всем и ни о чем понемногу.