Пастук. Что ж может быть приятнее для жизни простого орка? Только ВЕЛИКИЙ ПАСТУК, ради которого не жалко и умереть.
Видимо эти правилом и руководствовался мек Афанасей, выпрыгнув из летящего корабельного шаттла с обнажёнными клинками в естественных и механических руках.
БУХ!
Приземление было крайне удачным - похоже, под прыгнувшим орком кто-то стоял, и, соответственно, смягчил его падение. Впрочем, довольно быстро набежали другие юдишки - в высоких меховых шапках, с красными глазами и в начищенных медных панцирях. Больше деталей было не разглядеть - шумевшая вокруг жёлтая песчаная буря мешала.
– Za Imperatora, tvou mat! – кричали они что-то на таком искажённом готике, что даже учёный мек их ясно не понимал – Vostroyann First, ataka odinochnimi!
Впрочем, тут им помешал второй "оркоснаряд", на этот раз лечила, приземлившийся с такой силой, что оставил от себя небольшой кратер. Вздувшаяся пыль просто-напросто смахнула пару бойцов с их мест, попортив остальным прицел.
Тем временем, совершив самый дерзкий авиаманёвр в истории человеческого шаттловождения (орочье вождение знавало ещё и не такие подвиги), Ракгаз сумел вывернуть корабль из пкиирования, и направить его в сторону вращающегося в поисках целей ствола огромного орудия.
Раздался жуткий механический треск, и шаттл взлетел в небеса вновь - а орудие было так изуродовано, что повторному использованию, похоже, не подлежало. Да и сам шаттл, честно, на такой скорости спасло лишь чудо - второго такого удара кокпит кабины, покрывшийся трещинами, обещал не пережить.
Грим вместе со своей оравой штурмбойзов врезался в группу люде, обслуживающих орудие, направленное в сторону улетавшего Гены. Беспорядочные выстрелы из чоппашутты заставили их оглянуться и сбиться в кучу - в которую и врезался отчаянно вопящий орк.
Это была бойня. Всюду летели куски тел, медных панцирей, красноглазых голов, рук и ног. Кровь, высоко поднявшись, заляпала орудие в "самый быстрый цвет" аж на три метра.
Тем не менее, каким-то образом гвардейцы не потеряли боевого духа, и с не уступающим по леденящести души воплями помчались на зелёнокожих, тыкая в них острыми штыками.
В то же время от "уничтоженных" орудий прибежала ещё две толпы пехоты. Увидев неловко упавшего, лежащего на боку чудилу, они открыли по нему огонь, весьма метко уродуя его бренное тело лазболтами. Высадившиеся вместе с ним нобы, рыча, бросились на гвардейцев.
Тут землю потряс ещё один взрыв - гретчин всё же исполнил свой последний долг.