Дорога. Общее
Семеро всадников во весь опор мчатся по мощёной дороге, загоняя лошадей. Солнце ещё высоко, и его лучи освещают бескрайнее море зелени, раскинувшееся справа и слева от дороги. Ветер колышет траву и из-за холмистости местности кажется, что на путников с разных сторон надвигаются волны. Вдалеке уже видны стены крепости Стражей: высоко вверх уходят башни цитадели, наползая друг на друга как камни горной гряды. Вот уже виднеется полукруглый барбакан над воротами...
Но ни пронзительная безоблачная синева, нависшая над холмами и горной грядой, защищающей эту долину, ни сами холмы, старше самого королевства Лимерик, ни величественный вид крепостных стен, созданных кажется великанами, не могут отвлечь отряд от дурных мыслей. Поветрие пришло в Лимерик, и не было от Зелёной Смерти как его ещё называют, спасения. После него оставались только обуглившиеся, но явно не от обычного огня, трупы, словно обглоданные каким-то чудовищным зверем. Не нашлось ещё тех, кто побывал достаточно близко, чтобы рассказать, что происходит на самом деле, когда наплывает чёрно-зелёная мгла на поселение, оставляя после себя лишь смерть и руины.
Как остановить этого противника, когда Покровители молчат? На этот вопрос не было ответа, и задача Шестёрых состояла в том, чтобы выиграть для этого время.
Затрубил горн, возвещая прибытие подкрепления; лязгнули стальные прутья решетки и ворота крепости Стражей открылись. Шестерым не было нужды представляться; седьмую же пропустили вместе с ними – если уж она едет вместе с героями, которых знают в каждом уголке королевства, нет причин чинить ей препятствия. К тому же, командор крепости был извещён о прибытии героев. Более того: ему было приказано вверить в руки Шестерых её, а самому вместе с гарнизоном в сжатые сроки покинуть. Если Шестеро выстоят, то они справятся и без горстки солдат; если же нет – армии Лимерика будет дорого каждое копьё.
Когда опустилась решётка за последним прибывшим, во внутренний двор начали стекаться солдаты из казарм. Поток воинов в отполированных до блеска кирасах и шлемах всё прибывал: даже дозорные побросали свои посты, невзирая на риск наказания, ведь командор появился одним из первых. Но сейчас было не до уставов и догм, ведь в крепости появились те, кого ещё их родители называли полубогами. В едином порыве благоговения, гарнизон крепости Стражей преклонил колено перед семью стоящим в центре двора отрядом. Хотя последняя из них, Простачка, всё ещё была ближе к тем, кто склонил голову перед ними.
Когда кастелян поднялся, произошла небольшая заминка: он не знал, кому именно должен передать крепость, и не решался сказать и слова, боясь прогневать стоявших перед ним полубогов. Этот, уже немолодой мужчина, явно не трусивший в бою, сейчас находился в смятении, пораженный величием тех, о ком обычно слышат лишь сказки и легенды. Наконец, преодолев собственную растерянность, он подошёл к Латнику и заставил себя произнести церемониал передачи крепости. Затем в простых словах объяснил, где что находится – скорее по инерции, чем правда верящий в необходимость того что Латнику или Мечу, скажем, может потребоваться столовая.
После этого непродолжительного разговора гарнизон стал готовиться к выходу из крепости. Уже вечерело; закатное солнце сейчас раскрашивало золотом останки большой башни на холме неподалёку. Когда-то, там находилась крепость королевства, существовавшего на этих землях до Лимерика. Монументальное строение, уходившее почти под облака, было ключом к землям, как ныне крепость Стражей, перенявшая часть названия от этой древней постройки. Да и сейчас, утратив своё былое величие, почти разрушенная до основания, этот реликт прошлого служил временным форпостом для Лимерика. Но сейчас это казалось ещё и знаком свыше: лучи солнца как бы напоминали народу Лимерика, что даже самые крепкие стены однажды разрушаться, что даже самые сильные царства ждёт забвение. И от этих мыслей становилось только неуютнее.
Солнце ещё не успело сесть, а нестройные ряды защитников крепости уже выходили через её главные ворота. Лязгая металлом, задевая копьями зубья решетки, они выходили друг за другом на ту же дорогу, по которой недавно примчались семеро. Вдруг, размеренное движение было нарушено: послышались голоса, ругань и топот множества копыт. На мгновение крепость будто ожила, очнулась от сонной дремоты и наполнилась звуками. Наконец, пробившейся к солдатам Простачке удалось выяснить: это самовольно прибыл отряд конницы под предводительством Руперта-Старика. Подчинённые НикРоан ослушались указания и прибыли под стены крепости чтобы встретить опасность плечом к плечу.
Латник
Перед тобой склонился человек. Для многих отнюдь не малый по значимости: командор целой крепости, "ключа" к землям Лимерика. Выполняющий с тобой в общем-то, одно и то же дело. К таким снисходят даже короли. Но ты почти не замечаешь его, для тебя нет разницы между ним и рядовыми солдатами, что склонились здесь также во множестве. Перед тобой он – лишь один из многих, не важно, сколько стоит за ним людей.
Но, может быть из-за близости надвигающейся угрозы – а ты чувствуешь её, о, ещё как чувствуешь, даже не обладая взором Вестницы или знаниями Хора! — что-то в нём задевает те струны души, что ещё не окончательно превратились в гранит. И вот перед глазами встаёт образ самого тебя, когда-то дающего присягу королю. Но даже здесь разница: если тут склоняет колено простой смертный, то тогда всё было с точностью до наоборот – клянясь в верности монарху, ты уже чувствовал, что в твоей власти разрушить замок до основания, сравнять с землёй, если потребуется. Но ты никогда не задумывался об этом, если уж говорить начистоту: вера в то, что людям нужен защитник, что они заслуживают, чтобы кто-то встал грудью за них, чтобы они процветали – сделала тебя тем, кто ты есть.
И вот: перед тобой человек, который думает, что от его слов есть какая-то польза. Ты сам – настоящая цитадель. Воплощение крепостной стены. А уж две крепости как-нибудь найдут общий язык.
Меч
Тревога. Она повсюду: среди травы, переливающейся под порывами ветра, таится за холмами, витает в воздухе. Что-то страшное грядёт, и все твои шесть чувств обострились, призывая – не бежать, ты забыл когда последний раз вообще отступал, а не двигался вперёд, но быть настороже. Самый худший страх – неизвестность. Самый опасный противник – про которого ничего не знаешь. Это прописные истины, можно сказать неизменные концепции, во всяком случае, этого мира. Можно обойти крепость, пока Латник разбирается с командором. Осмотреть стены, дозорные башни. Примериться к прочности решеток и ворот. Но даже то, что крепость может выдержать полноценную осаду и остаться даже невредимой, не успокаивает тебя. Страх пытается проникнуть в отточенный за десятилетия ум. И вместе с ним – приступ азарта, которого ты давно не ощущал. Как в тот раз, когда вы с Латником выслеживали последнего инеистого великана. Чудище было размером с хорошую гору и успело пару раз угостить вас крепкими ударами своих кулаков, обжечь морозным дыханием – но всё равно сгинуло, опрокинутое и обезглавленное мощными ударами.
Что бы ни приближалось – оно может быть последней твоей охотой, пусть. Потому что, да не прогневаются боги, это определенно будет охота славная.
Вестница
Тебя обволакивает зеленоватый туман, но вместо обычной прохлады он приносит чувство тяжкого удушья, будто это и не туман вовсе, а крепкие цепи. Сквозь его пелену не пробиться даже твоему Взору. А затем приходит вспышка боли. Удары сыпятся отовсюду, ты бьёшься отчаянно, отбивая, уклоняясь, парируя. Но всё заканчивается каждый раз одинаково – что-то вгрызается в броню, прогрызает её насквозь и впивается в живот. Яркая вспышка боли и ты умираешь.
Это видение приходит вновь и вновь. Не всегда о тебе и не всегда ты одинока: это может быть гибель Стужи, Хора, Меча – любого из шести. Иногда ты видишь, как поочередно погибаете вы все. Что бы ты ни делала, это не изменить. Но образ врага каждый раз зыбок и нереален, и всё это кажется странным сном – всё-таки, твой Взор неспособен по-настоящему предвидеть будущее, он лишь даёт возможность ясно видеть и предугадывать некоторые вещи. Странные, расплывчатые ведения могут и не предсказывать будущее, а быть лишь игрой разыгравшегося воображения. Но то, как часто они приходят – не может не настораживать.
А может быть, это просто кошмар? Но как давно тебе снились кошмары? Кажется, с момента как ты взяла в руки копьё, в этом мире не осталось вещей, способных тебя напугать.
Стужа
Холодно. Почему-то тебе было здесь очень холодно, холоднее, чем в северных ледяных пустошах, куда ты пришла медитировать в надежде разрушить власть времени над собственным телом. Это было тем удивительнее, что ты вообще-то давно должна была потерять чувствительность к стихии, которую полностью подчинила себе. И вот, загадка! Тебе вновь холодно. Увы, загадки хватает всего на пару мгновений для развлечения: ответ ведь на самом деле на поверхности. В озноб тебя бросает от любопытства: что же это за Поветрие, откуда оно пришло и что его породило? Вот и всё, что тебя занимает. Хор, Великий Дурак, если бы не пытался объять необъятное, наверное мог бы сейчас что-то припомнить. Но, увы, вместо того чтобы как ты совершенствовать меру, которой стоит измерять остальной мир, он прыгнул выше головы и сломал себе шею.
Так что придётся тебе самостоятельно разобраться в природе этого явления: и в кои-то веки, за многие десятилетия, тебе не скучно. Пожалуй, даже хорошо, что вся эта тайна достанется тебе целиком!
И даже если цена этого – смерть, единственная цена, которую тебе бы не хотелось платить, ты без колебаний двигаешься с остальными на встречу с Зеленой Смертью. Пусть боги молчат, пусть тревожным выглядит теперь даже синее небо, нет в этом мире ничего, способного остановить тебя в твоих изысканиях.
Хор
Голос мужчины: Милорд! Наши люди голодают!
Голос царственной особы: Пусть! Нет в моём феоде слабых духом! Пройдёт чума, пройдёт неурожай!
Шут: И сгинут все, ты так и знай!
Голос царственной особы: Кто там ропщет? Дайте палок!
Шут: Ой! Ой!
Голос женщины: Снова все поля побиты градом...
Неизвестный голос: Здесь не град прошёл, поверь...
Голос ученого мужа: Горе нам! Гневятся боги!
Неизвестный голос: Этих нет уже давно...
Хор голосов: Кто же это?!
Неизвестный голос: Саранча!
На разные лады кричат в твоей голове голоса, то выстраиваясь в стройную пьесу, то превращаясь в фантасмагорию и абсурд. Ты привык к этому: это давно стало частью тебя. Ты даже способен разбираться в этих искаженных образах, гротескном отражении реальности. Даже когда разум полностью поглощён очередным представлением, ты способен выделять из него отдельные элементы. Вот женщина в скромном платье, с наползшими на лоб прядями, закрывающими лицо, с плаксивым голосом – это на самом деле грозная воительница, Вестница. Этот разговаривающий стол – сегодняшний образ Латника: вчера он был в образе медведя. Разум вырывает из небытия образы, вновь возвращая им реальные силуэты – реальные ли, правда? Кто знает, может быть нам только хочется видеть рыцаря в сияющих латах?
Но всё это лишь забавные каламбуры, упражнения в софизме, перед тем, что за пьеса играет перед тобой сейчас. В ней явно есть какой-то смысл, больше смысла в том, что ты едешь по дороге к крепости Стражей, больше смысла чем в самой каменной твердыне. Да и во всём остальном. Что-то важное пытается достучаться до тебя, и ты не можешь не разыгрывать диалог на разные лады вслух, выплескивая видение наружу.
Молчунья
Никто и не заметил наверное, как ты исчезла сразу после церемониала, едва расслышав, где на территории крепости находится часовня. Здесь, в тихом местечке, наедине сама с собой, ты смогла наконец успокоить своё сердце в молитве. Ты давно уже перестала быть той, вздрагивающей от каждого шороха, неуверенной девочкой. Переросла свои страхи, если не сказать – пережила; но сегодняшнее путешествие вдруг снова вернуло тебя в детстве. Что-то страшное надвигается, ты чувствуешь это также ясно, как пятеро остальных: ведь их эмоции ты ощущаешь как свои собственные. Покосившееся строение, явно видавшее лучшие времена, явно ещё не до конца отремонтированное, судя по валяющимся по углам деревянным обломкам, всё ещё не утратило своей успокаивающей магии. Мягий закатный свет струится через окошки, падая на алтарь Лунной Девы, одной из Покровителей Лимерика, и статуи святых с кроткими лицами как будто улыбаются тебе.
Вместе с молитвой постепенно возвращается и душевное равновесие, хотя и примешивается к нему странное ощущение неестественности: но оно было с тобой с тех пор, как ты поклялась династии Лимерика в верности. Лучшая убийца королевства, истово молящаяся перед алтарём. Странная картина, но в будущей битве тебе потребуются все твои силы, ты должна будешь выложиться полностью: надо вновь подчинить разбушевавшиеся эмоции. В конце концов, ты ведь не даром прозвана Молчуньей – даже в самой жаркой битве ты не теряешь ледяного спокойствия, а твоя рука разит беспристрастно.
Простачка
— Вот как хошь, а мы никуда не уйдём, — продолжает упрямо втолковывать тебе Руперт, опираясь на гарду меча всем телом. — Заладила тут, "можем умереть, можем умереть". В первый раз, что ли? Даже вон эти не против.
Седой воин бросает взгляд в сторону Меча и Латника.
— Ну подумай, что ты тут одна без своего отряда делать будешь? Им вино разносить? А так всё-таки, ну, надежнее. Что-нибудь придумаем, ты ж головастая у нас. И эти, всё-таки, уж сколько лет живут. А если я там буду, у меня сердца на месте не будет, вот как хошь.
И ведь действительно: не хочется его отсылать. Даже если среди собственного отряда ты уже герой, то рядом с Шестью чувствуешь себя слишком... простой. Простачка или Простак – так и закрепилось за тобой это прозвище. Потому что шестеро – настоящие полубоги. Даже просто находясь поблизости чувствуешь силу, исходящую из них. Несмотря на то что ты настоящий воин, а тело твоё хорошо тренировано, ты уверена, что даже Стужа или Хор, которые не выглядят полагающимися на грубую силу оружия, способны одолеть тебя в дуэли на простом оружии. И это по-настоящему жутко. По двум причинам: должны ли существовать подобные вообще? И: неужели и ты можешь стать когда-то такой же, как они?
Впрочем, это вряд ли. Если Шестеро не выстоят сегодня, то завтра уже не наступит. А пока: надо понять, оставлять ли здесь Руперта-Старика и свой отряд.
Поветрие
Мелкие дела позволяют немного отвлечься, ускорить течение времени – большей частью для Простака, конечно. Для остальных это всё равно что один блик солнечного луча; когда приходит время все семеро, подчиняясь странном наитию (хотя НикРоан скорее просто последовала за шестеркой) оказались на смотровой площадке, обращенной к южному предгорью.
Всё пространство – от гор до ближайших холмов, утонуло в непроглядном сером тумане, в котором то и дело вспыхивают ядовито-зелёные прожилки. Шестеро – чувствуют вдруг сильнейшее напряжение в воздухе. Их противник столкнулся с собственной силой героев: с силой, которая так велика, что уже не помещается в тела, и разливается прямо в воздухе. Именно она теперь служит непреодолимым барьером для этого странного тумана, и пока кто-то из них жив, дальше Зелёная Смерть не пройдёт. Особенно остро ощущает это Латник, чьи способности буквально созданы для того чтобы вставать у угрозы на пути.
В какой-то момент от бескрайнего марева отделяется небольшое облачко и подплывает совсем близко к стенам. С каждым мгновением приближения к крепости, оно теряет свою бесформенность, приобретая силуэт человека. Или, вернее, чего-то похожего на него – раскрытая пасть напоминает оскал голого черепа, от неё буквально разит неутолимым голодом. Голодом, способном пожирать не просто скот или людей, но целые миры. Силуэт по-прежнему зыбкий, и каждый в нём видит перетекающие из одного в другой собственные образы, вызывающие омерзение.
— Thy gods art dead, — свистящим шепотом, по какой-то удивительной причине долетающим до шестерых с такого расстояния, сообщает Поветрие. — Thou art shalt vanisheth too.
"Глашатай" поднимает вверх руку и поток оформившегося в подобных ему существ лавиной обрушивается с предгорья на стены крепости.