Милостью Асемана, никому из взрослых не было интересно, зачем ты с приятелями по вечерам собираешься в тенистой беседке с приятелями, и о чем вы там ведете речи. Вам было от одиннадцати до четырнадцати, и вы, не став еще полноправными мужчинами, уже были не детьми, а, значит, не требовали постоянного пригляда. Вы были уже почти самостоятельными и способными на многое – так, по крайней мере, ты заявил единомышленникам, пересказав им услышанную от Махиджан-хатун историю, которую та сама в детстве услышала от бродячего сказочника-меддаха.
В ней говорилось о “Молодых соколах” – ваших ровесниках, потерявших родителей и кров и оставшихся без средств к существованию. В далеком Бахдэде, Городе Тысячи Путей, эти одиночки объединились в самое настоящее братство, смешав кровь над глиняной чашей, и бросили вызов самому Белоглазому Али, чья шайка наводила ужас на бедных горожан и прибывающих в город караванщиков. После долгих приключений “Молодые соколы” смогли подстроить так, что ополоумевший от жадности Али бросился за короной Змеиного Шаха в садок, полный змей, где и погиб, а призванный негодяем трехрогий дэв с глазами из драгоценных камней исчез, не сумев отгадать загадку: “Все ему покорится: зверь, цвет, лист, птица; железо, прочный меч — ничто не уберечь. Пойми: наша доля — принять его волю”. Тэврах, лидер “Молодых соколов”, занял место Белоглазого, и показал себя столь мудрым защитником обездоленных и покровителем слабых, что сам великий визирь выдал за него свою единственную дочь, а Арслан-шах, львиноголовый владыка Бахдэда, трижды опоясал его зеленым поясом вали и вручил власть над провинцией, где дикие люди с кожей цвета ночи восстали против своего несравненного господина, и чинили разбой и насилие.
Все согласились, что если “Молодые соколы” смогли, то вы – пятеро смельчаков, и подавно справитесь с какими-то там руинами. Сказано – сделано. Вечером, когда взрослые ушли на молитву, вы прокрались в арсенал и взяли с собой оружие по душе.
Захеддин длиннорукий взял острое копье и крепкий дубовый щит.
Джавад ширококостный булаву тяжелую в ладонях.
Муса крепкоспиный на плечо взвалил топор, на полумесяц похожий.
Махмуд невысокий кинжала два сунул за пояс.
А с саблею хищной отправился в странствие ты.
Конечно же, не с оружием единым вы, сыны своих славных отцов, отправились за сокровищами: глуп тот, кто считает, что одной решимости да надежной стали достаточно для успеха. Даже сам шах, да продлятся его годы бесконечно, скликая войска, заботился об обозе – а значит, и вам следовало. Тяжело груженную арбу, конечно, незаметно вывести не получилось бы, но вы вполне были готовы нести все необходимое на своих плечах, тем паче, что на пятерых мальчишек требовалось не так много.
Захеддин предусмотрительно взял мешки для добычи.
Джавад, добыл несколько горстей сушенных фиников и стопку лепешек.
Муса, помня, что вы пойдете ночью, принес факелы.
Махмуд – и как только сумел? – притащил кувшин вина-шароба.
Ты тоже был не с пустыми руками, добыв накидки, что носят караванщики в пустыне.
И вот на третью ночь, когда дева-Луна вошла в полную силу, один за одним вы перемахнули через ограду и поспешили к реке, где заботливо скрыли в камышах лодку-каик. Грести из вас никто не умел, но упрямство и упорство помогли вам полноводную Юмину, хотя и ниже по течению, чем планировали. А потом был долгий пеший переход по поросшим редкой травой барханам, усыпанным каменной крошкой. Муса, гордо оглаживая первые редкие волосики на подбородке, авторитетно заявил, что это – остатки древних строений, и минут пятнадцать вы собирали камни, в надежде найти подтверждение его словам. Бесполезно – ничто не напоминало обломки стен или крыш. Да и откуда им оказаться, если на всю округу каменным было только твое поместье, тогда как все остальные складывали и дома-ханэ, и заборы-дувалы из прессованной глины-пахсы или саманных кирпичей-гувалля? Муса получил от каждого по подзатыльнику, и вы отправились дальше, ориентируясь по луне, звездам и рельефу кажущихся бесконечными холмов.
Прошло два долгих часа, прежде чем вы, усталые и недовольные, взошли на очередную вершину, с которой увидели, как лунный свет резким контуром очерчивает неровные выщербленные стены впереди. Вы добрались до цели, оказались подле того места, которым суеверные декхане пугали друг друга, и ни человек, ни зверь, ни дэв вам не помешал! Теперь сокровища, надежно защищенные старыми слухами, были почти у вас в мешках!
Окрыленные увиденным – и куда только подевалась усталость? – вы побежали к развалинам, подгоняемые призывными, подзуживающими словами Захеддина, мнящего себя сейчас, наверняка, вождем целого отряда.
Судя по всему, здесь когда-то был кёшк – древняя крепость, но ныне от нее остались, снаружи, по крайней мере, только обломанные зубья крепостных стен-девори предельной высотой в два ваших роста. За чертой стен виднелись остатки фундаментов, среди которых нет-нет, да попадались почти целые гробницы-гурханы: небольшие глиняные коробки с полукруглым куполом на крыше. Их вы решили оставить на потом, предпочтя сначала проникнуть внутрь кёшка через обваленный портал ворот. Пройдя под сколотой плитой, на которой еще можно было угадать высеченного в камне крылатого льва, вы оказались внутри.
Обширный внутренний двор порос смоковницами и черным саксаулом, за которыми почти не угадывались остатки внутренних помещений. Здесь был настоящий лабиринт из колючих растений и стен, и после первых пяти минут исследования сразу стало казаться, что внутри крепость гораздо больше, чем казалось снаружи – вам уже немало пришлось попетлять, а остатки девори казались столь же близко, как и в начале пути. Возглавивший вас Захеддин уверял, что скоро вы доберетесь до каха – наиболее укрепленной части крепости, и вот там-то наверняка найдете и казну кёшка, и богатства коменданта. Все были уверены, что легенды не врут, и цитадель была оставлена гарнизоном в один день – а, значит, все сокровища до сих пор ждут своего часа.
Луна все еще была на вершине своего пути, когда вы, протиснувшись сквозь узкую щель обвалившихся стен, вышли в небольшой внутренний двор, окруженный зарослями узкого кустарника. В центре площади, свободной от растений, стоял давно пересохший колодец-дикан. Махмуд – кто бы сомневался? – бросил в него камень, ожидая плеска или стука, но ни звука не донеслось из глубин. Кто-то, кажется, Джавад, неуверенно предположил, что на дне песок, и поэтому вы ничего не слышали, но проверять никто не решился – все поспешили прочь.
Еще минут десять петляния по лабиринту – и вы вышли к обрушившимся стенам главной башни каха. Все переглянулись, довольные, ударили по рукам, поздравляя с находкой, и поторопились перелезть через стену внутрь. Вас встретила лестница, ведущая на второй этаж, и еще одна, уходящая куда-то вниз, в тесный провал подвала. Захеддин решил, что сначала надо подняться повыше – известное дело, что власть предержащие живут поближе к Небу, а потом уже спуститься в чернильную темноту подземелья. Он старался быть уверенным, но тебе показалось, что спуск вниз его пугает – Махмуда так пугал точно, потому что самый младший из твоих приятелей при словах о подвале весь побледнел и судорожно сглотнул, отступив за широкую спину толстяка-Джавада.
Поднявшись по крошащейся винтовой лестнице на второй этаж, вы увидели, что дальше хода нет – подъем еще выше давно обрушился, и от него осталось только несколько ступеней. Обвалилась и большая часть стен, и теперь широкая площадка была вся залита серебряным светом. А на ней – ты не поверил глазам своим! – стояли неподвижными изваяниями десяток человек, облаченных в рубище. В своих дранных халатах, с плешивыми головами они походили толи на нищих, толи на странствующих дервишей. Все эти люди, как один, смотрели на лунный диск и, кажется, вас не слышали.
За спиной ты услышал опасливое предложение Мусы уйти, но оно запоздало. Ваш предводитель, как и подобает славному арьяни, бояться каких-то бедняков не собирался, даже если те пролезли в считающиеся проклятыми руины. Захеддин выступил вперед, гулко ударив пяткой копья о каменный пол, на котором еще виднелись полустертые линии геометрически выверенных узоров-гирихов.
- Кто вы такие и что забыли на землях благородного Нияза ибн-Дариша, долгие лета ему! Отвечайте, жалкие шакалы, вшив…
Слова застряли у Захеддина в горле, когда нищие, дергаясь, как сломанные марионетки, повернулись к вам. В мягком лунном свете ты увидел запавшие щеки и открытые рты, полные кинжально-острых зубов, трупные пятна на синюшной коже и затянутые бельмами выпученные глаза. Сомнений быть не могло – ваш храбрый лидер невольно завел вас в логово гулей: мертвецов, проклятых Небом и отринутых Землей.
Стоявший прямо перед тобой Захеддин отступил на пару шагов, чуть не врезавшись в тебя, и забормотал молитву Асеману, выставив перед собой подрагивающее копье в хрупкой надежде остановить чудовищ. А за спиной уже послушался истошный визг Махмуда:
- Бежи-им!
Гули начали двигаться, приближаясь к вам, и с каждым ударом сердца начинали двигаться все быстрее. Тебе следовало решать, что делать, и, желательно, как можно быстрее.