Славься, десятитысячелетний Асеман, Отец-Небо, владыка всего сущего!
Славься, всеплодороднейшая Кешиден, Мать-Земля, дарительница жизни!
Славься, справедливейший из мудрых шах Халид из дома Мошатер, владыка земли Хазиристанской, надежда Неба и Защитник Земли! Все, что происходит во владениях твоих, осиянно неизбывной милостью твоей, и только ты ведешь свой народ к Свету!
...Так, вознеся хвалу владыкам божественным и правителю земному, начнем мы эту историю. Слушайте ее, чувствуйте ее сердцем, запоминайте все произошедшее, и, возможно, найдете в этой стародавней легенде ответы на те вопросы, что до сих пор беспокоят безусых юнцов и седобородых аксакалов, высокомерных кадиев и безумных дервишей. Но помните – россыпь песчинок, хоть и образует пустыню, являет собой и бархан, и горсть в ладони: вся разница в глазах смотрящего...
…Ты родился двенадцать лет назад в цветущем поместье «Сефид Ниязи» на реке Юмина, что берет свое начало с Белоголовых гор, и имя тебе дано было Шамси - "Солнечный". Как позже тебе довелось узнать, причиной тому было, что свой первый вздох ты издал на следующую ночь после Дэваришта – Дня всей нечисти, и родители твои решили дополнительно оберечь жизнь твою самым чистым, самым светлым словом: наименованием светила, которое так не любят живущие-в-ночи. Не в самый лучший день тебя угораздило родиться, честно говоря: впрочем, твоему погодке, сыну шаха, не повезло еще больше – его появление на свет произошло в самый пик Дэваришта.
Отец твой, благородный Нияз ибн-Дариш – долгие лета ему! – славный человек, самый достойный и знатный во всей округе. Он дороден, как и подобает обеспеченному мужу, и крепок, как корни гор – ведь молодость свою он провел в рядах «Айнауша» - личной гвардии самого Солнцеликого шаха! И это не удивительно, ведь Нияз ибн-Дариш – не простой смертный, как все вокруг, а происходит из дома Каджар: дальних родичей самого Владыки. И ты, Шамси ибн-Нияз, тоже один из Каджари: человек с золотой кровью!
Матушка твоя, прекраснейшая из всех женщин плодородных берегов Юмины, хоть и простой крови, была отмечена благосклонностью самой Нимтадж-ханум – да будет дух ее вечно пребывать на Небе! – и принята в услужение шахинэ: там, под сенью Дворца, и зародилась любовь твоих родителей, преодолевшая сотни преград и тысячи запретов, чтобы, наконец, быть замеченной Мудрейшим из Праведных.
Да-да, брак твоих родителей был благословлен самим шахом! Он вручил твоему отцу ключ от поместья, три сумы золота и белого тонконогого коня; твоей матери же досталась прекрасная диадема с восемью подвесками и паланкин, прежде принадлежавший самой Нимтадж-ханум. Одаренные Достославным, твои родители отбыли на земли, которые отныне и вовек принадлежали им – и которые однажды наследуешь ты.
Оставив острую саблю, отец твой пустил подарок шаха в оборот, став в скором времени одним из виднейших торговцев вилайята Баджестан, и теперь сам остандар, правитель провинции, почитает за честь с ним здороваться. Можно было бы сказать, что твой отец благословлен сами Асеманом и Кешиден, если бы не одно но: ни мать, ни четыре другие жены твоего отца не подарили ему детей. Единственный из всех детей окрест, ты не имел ни братьев, ни сестер – зато вся родительская любовь принадлежала тебе одному. Жаль только, благородный Нияз ибн-Дариш дома бывал мало, чтобы уделять тебе столько внимания, как, возможно, тебе хотелось бы – дела торговые из года в год вынуждали его странствовать с караванами по городам и деревням славного Хазиристана, лишь изредка возвращаясь в свои владения.
В те годы основными воспитателями твоими стали могучий Бахтияр, глава назмие – охраны дома, старый Садег Мерат – управляющий, и Махиджан-хатун – младшая из жен твоего отца. Матушка тебя любила и опекала, всегда была готова позаботиться и накормить, нарядить в расписную жилетку и цветастые шаровары – но вот богатством многих знаний была обделена, не умея даже читать. А вот отец – да преумножится богатство его! – хоть и нечасто бывал в пределах «Сефид Ниязи», никогда не забывал ни порадовать тебя дорогим подарком, ни принять участие в твоем образовании, проча тебя, как единственного наследника, продолжателем своих торговых дел.
...Бахтияр-эффенди стал одним из первых твоих учителей: хотя много поколений сменилось с тех пор, как твои предки пришли на земли Хазиристана, но древний зарок – учить ребенка держаться в седле сразу, как он научится ходить, и наставлять в боевых искусствах прежде письма, соблюдался накрепко. Много пота и крови ты пролил на пустынном пятачке за домом, где назмидар гонял тебя, практически не делая скидку на возраст. Впрочем, не ты один терпел мучения: большинство детей стражников, как и ты сам, были из народа арьяни, и ровно также должны были учиться верховой езде и фехтованию. Это было тяжело, но почетно: человек с саблей, могущий за себя постоять, всегда превыше слуги или декханина со сгорбленной спиной, покорно принимающего удары. Именно поэтому те, в ком кровь народов ллуби и кашши, пашут, смотрят за скотом и пприслуживают, а вы – правите, торгуете и воюете.
Высокой и благородной науке счисления, начертанию и искусству торговли тебя учил Садег-арбаб из дома Мерат – давний знакомый отца. Кажется, незадолго до твоего рождения он был разорен немилосердным морем, поглотившим его корабль и семью, и был готов наложить на себя руки – но добросердечный Нияз ибн-Дариш спас его от нищенской сумы, взяв к себе в услужение. Этот желчный и злой на язык старик явно раздражался, когда ты чего-то не понимал, и не боялся применять бамбуковую палку, чтобы закреплять результаты урока. Всему этому обучался ты в одиночестве – для детей назмие это не было необходимостью, а прочим и вовсе было не положено.
Наконец, Махиджан-хатун отвечала за занятия по письму и истории, равно рассказывая тебе как сказки, так и былины о давних временах. Со временем она должна была заняться с тобой танцем, живописью и стихосложением – благородными искусствами, вполне присталыми уважающему себя образованному мужу. По возрасту эта хилая и болезненная девушка годилась тебе скорее в старшие сестры, будучи старше тебя всего на шесть лет. В отличие от мужчин, она никогда не давила на тебя, не требовала и не настаивала, всегда готовая терпеливо пояснить непонятные моменты и даже, если ты просил, прикрыть тебя от остальных, объявив, что урок затянулся.
Так в перемежающихся учебе и отдыхе проходили твои дни. Два года оставалось до того, чтобы отец подарил тебе нож, официально признав мужчиной: тогда ты сможешь наконец увидеть города Хазиристана и даже спуститься вниз по древней Юмине к самому морю. А пока остается только ждать, когда с тебя снимут детский жилет и наденут расшитую по вороту Великими Змеями рубаху юного мужа.
Впрочем… Был вариант попробовать привкус взрослой жизни самому, не дожидаясь церемонии. Захеддин, один из сыновей Бахтияра, клялся Небом, что нашел где-то за чередой далеких барханов на том берегу древние, еще до-арьянские руины, и звал всех храбрецов отправиться в одну из ночей с ним в поход. Узнай об этом взрослые, они бы, конечно, выдрали и Захеддина, и всех, кто изявит желание идти с ним. Но если удастся найти там клад, или лампу с джинном, или еще что-то из древних времен… Победителей не судят, верно?