Абусаммад бежал так быстро, как только могли нести его ноги. Город горел вокруг него. Из-под груд каменных руин, которые ещё вчера были жилыми домами, к нему тянулись руки умирающих и мёртвых. Последних было больше. К этому Абусаммад привык уже давно — с самого его рождения, худого и бледного аравийца окружали мертвецы. Мёртвые солдаты патрулировали улицы, мёртвые беспризорники скитались по городам как и при жизни выискивая пропитания, мёртвые вороны и летучие мыши кружили в небесах, мёртвые князья правили из своих мрачных дворцов. К этому Абусаммад привык. Он жил так всю жизнь и даже сумел устроиться, насколько то позволяло положение, неплохо. В отличии от грязного простонародья, его высокий чин распорядителя городской гильдии столяров позволял такую роскошь как, например, ежедневные приёмы пищи и полноценную кровать, которую ему приходилось делить всего с одним другим человеко. Старательно выслуживаясь перед своими господами во все те редкие разы, когда они навещали его гильдию, и ещё более старательно подсиживая своего прямого начальника, Абусаммад был уверен, что вот-вот его и без того неплохое существование станет ещё более прекрасным. К чему он, однако, не был готов, так это ко дню, когда мертвецы стали убивать друг-друга. Он не знал что именно случилось и почему его хозяева так спешно покидают город вплоть до этой самой ночи, когда две не-мёртвые армии устроили на улицах поле брани. Он не знал, откуда пришли Эти мёртвые — новые мёртвые, не походившие на знакомых ему. Не только несли они невиданные раньше знамёна и символы, но когда мертвецы родной империи Абусаммада были, как правило, либо высокородными князями-Стриггами, либо гниющими трупами лишёнными сознания и воли, новоприбывшие сияли белизной костей словно начищенными доспехами и проявляли поистине пугающие признаки разума. Они даже были чуть тёплыми, будто нагретыми тем загадочным солнцем о котором Абусаммаду рассказывали путешественники, бывавшие за пределами вечно пасмурного неба Империи. Впрочем, Абусаммаду было наплевать откуда взялись эти новые умертвия. Всё, что его заботило, так это то, как бы не быть убитым — не важно чьими не-мёртвыми марионетками. Чувствуя что вот-вот упадёт без сил, он забежал за угол и прижался к стене полуразрушенного здания, пытаясь перевести дух. Он никогда не был выносливым или сильным. Да и кто из смертных имперцев по-настоящему был? Сила всегда была привилегией мертвецов. Потому, когда полусгнивший кулак неожиданно ударил его в живот, Абусаммад даже не попытался сопротивляться. Он просто упал, согнувшись пополам, и приготовился быть сожранным. Он не раз видел как бессонные мертвецы, проголодавшиеся до плоти и спущенные со своих поводков запихивали всё ещё кричащих и вырывающихся крестьян в глотки кусок плоти за куском. Теперь, попавшись кому-то из отбившихся от общей орды «солдат» его князя, Абусаммад мог лишь молиться всем богам каких знал, чтобы его сперва убили а только потом начали обгладывать. Возможно, ему даже посчастливится тихонько сгнить под обломками и не быть поднятым. Согбенный, раздувшийся и покрытый открытыми нарывами труп пошатываясь прохрамал на негнущихся ногах ещё ближе к лежащему распорядителю, бездумно повторяя разбитыми губами единственное известное ему слово - «Нагаш». На лицо Абусаммада капнула полу-свернувшаяся кровь, смешавшаяся в разверстой брюшной полости умертвия с гноем и загустевшим желодучным соком. Судя по гниющей кожаной одежде, при жизни оно было кем-то из коллег Абусаммада. Возможно даже кем-то из предшественников. С утробным рычанием, тварь запрокинула зловонную пасть и широко раскинула безвольно висящие челюсти, готовясь приступить к своей омерзительной трапезе. Абусаммад хрипло вскрикнул и зажмурился. Однако гнилые зубы так и не впились в его худощавое тело. Прошла одна секунда, другая, и Абусаммад осмелился открыть глаза. Перед ним по прежнему стоял мертвец, но далеко не безвольный зомби. В строгой боевой стойке перед ним стояла фигура, облачённая в медные доспехи, похожие на те что носили телохранители приезжавших в город князей. Белоснежные, отливающие золотом кости воина были покрыты длинными лентами, напомнившими Абусаммаду дорогой пергамент, на каком вели учёт бухгалтеры гильдии. Золотой с чёрным орнамент брони переплетался с украшениями, унизавшими нетленное тело воителя. Пустые глазницы отвернулись от порубленных останков ещё недавно казавшегося Абусаммаду непобедимым зомби и вперились в советника. С трусливым писком он вжался в стену, подобрав колени к лицу и с ужасом ожидая, когда зловеще поблескивающий в свете пожаров клинок мертвеца обрушится на его голову. К вящему удивлению Абусаммада, скелет выпрямился и… подал ему руку?
– Вы есть Альнашшар Абусаммад, кой быть распорядитель для гильдия из столяр? – Фигура застыла, протянув костяную ладонь и вопросительно глядя ему в глаза. Абусаммад с трудом понимал наречие существа — оно было старомодно и казалось граматически неверным — но всё же понимал. Его поражало уже то, что с ним разговаривал мертвец, не являющийся князем или кем-то из их родни. На нерешительный кивок, на который кое-как осмелился перепуганный Абусаммад, фигура отреагировала собственным, куда более решительным. Подхватив мужчину будто тот не весил и фунта, костяной воитель ринулся по пылающим улочкам с неожиданной прытью.
– П-почему?! – Хрипло вопросил Абусаммад, чувствуя в окружающих его костях странную, похожую на ровную сердцебиение пульсацию.
– С вы возжелать молви повелитель. –
– За-зачем?! Я не знаю ничего важного! –
– Вы есть лицо знакомый уважаемый для здесь человек. Так быть говори они-ниже-чёрный-арафатка. Вы быть объясни правда — здесь человек вы есть верить. Вы быть объясни Зандри есть хорошо. Так молви повелитель. – Абусаммад помолчал, расшифровывая и обдумывая слова мертвеца. Наконец, он решился задать ещё один вопрос, решив что раз его ещё не убили — не станут и после такого.
– Что… Что такое Зандри? – Безглазый череп оторвался от дороги и вновь заглянул в глаза Абусаммада. Распорядитель мог бы поклясться, что мертвец улыбался ему одними губами, хотя губ у него и не было.
– Мы - Зандри. –
– Мы побеждаем. – Стоя на песчаном холме в паре сотен футов на юго-восток, царь Аменехметум наблюдал, как горит город. Компания против империи Стригг ещё только началась, но судя по донесениям Альрахима из Бэл-Алиада уже унесла сотни жизней и без счёта не-жизней. С вящим раздражением, царь понимал, что вместо решительного и быстрого покорения, на которое он рассчитывал, его царство ожидает затяжная бойня. Аменехметум ненавидел продолжительные войны. С каждым столкновением всё больше металла растрачивается на стрелы и клинки, и всё меньше на инструменты. С каждым боем, всё больше его слуг падает в чужую землю и всё меньше возделывает землю собственную. С каждым сражением, всё больше зданий сжигается, и всё меньше удаётся возвести. А как учат древние летописи: войны выигрывает не тот, чьи солдаты не иссекают, но тот, чьи зернохранилища наполняются. Будь его лёгкие всё ещё в груди, царь вздохнул бы с тяжестью.
– Царь мой? – Оторвавшись от своих скорбных мыслей, Аменехметум обнаружил на себе обеспокоенный взгляд визиря. Махнув тому рукой, царь качнул головой и вгляделся в пожарище.
– Как продвигается сбор указанных шпионами Кадхаба старейшин? –
– Фарук из каменьщиков, Бахрия из земледельцев, Абусаммад из столяров и Сайфул из торговцев найдены и уже на пути к вам. Васиф из кожевенников и Шарифа из кузнецов мертвы. От рук Стригг, разумеется, как вы и указывали, свидетелей предостаточно. Остальных всё ещё ищут. –
– Хорошо. Если мы завоюем их земли, но сердца и умы местных по прежнему будут принадлежать Империи, от этой войны мы не получил ничего кроме разорений. Удостоверься, что все указанные в предоставленном чёрными арафатками списке готовы к сотрудничеству. Я же вернусь в Зандри. Нам придётся подождать ещё несколько месяцев, прежде чем мы сможем продолжить покорение. Впрочем… – Аменехметум провёл пальцами ладони по предплечью, с трудом находя место где шальная стрела Стригг ещё недавно пробивала мумифицированную плоть.
– Время у нас есть. –