Это было немного странно – помогать людям, которые готовы были тебя избить до полусмерти несколько минут назад. Наверняка для них это тоже было странное ощущение – но, будучи хорошо отделанными, они не были в состоянии не то что приступить к рефлексии, но как-то осмыслить происходящее сейчас. Оставалось надеяться, что либо предоставится еще время для разговора, либо они сами попытаются найти правильный путь теперь, когда на их текущем появилось странное завихрение проявленного после победы милосердия.
Он вздохнул. На долгие проповеди времени не было. Можно было бы вверить братьев "Церкви Надежды на Милосердие Святой Матери", но Септ не был уверен, что это было лучшим вариантом – общее мнение его об отце Иеремии и его пастве особо не изменилось, просто с учетом рассказанного им, он понял, какое именно безумие коснулось проповедника. Пока оно не было по настоящему опасным, но любому огоньку достаточно лишь ветерка в летнем лесу, чтобы превратить сушняк и листья в топливо для пламенного смерча, пожирающего все на своем пути. И будет ли этот огонь метафорическим, лишь углубляющим спровоцированное вещим сном безумие Иеремии, или буквальным, и паства священника разрастётся и попытается в буквальном смысле прижечь Касторейдж от греха так же, как они прижигали свое тело, покажет лишь время.
Септу не дано было заглянуть в будущее. Поэтому он просто перевел взгляд с лежащих на находящегося в сознании Шакли
- Эх. Лэнгдон. Передай братьям своим, как очнутся. Надо быть добрее к людям. Хоть немного. Можно быть и сильнее, и добрее.
Вряд ли дырозубый был в состоянии сделать из этого цепочку достаточно сложных выводов, в конце которых было то, что подобные слова говорят, если не рассчитывают на последующую беседу. И, тем более, вряд ли он мог понять, что последние слова были обращены не только к нему, но и к самому Септу, который пыталя проговорив их, убедить себя в том, что поступил правильно. Уходя от нового плота Шакли к старому, священник смотрел по сторонам, стараясь впитать в себя то, как их победу воспринимают остальные обитатели трюма. Перешептывания, движения, изменения в апатичном положении тел тех, что смирились со своей судьбой. Изменилось ли что-то вместе с балансом сил?
Сложно было сказать. Тем более что большая часть вскоре отвлеклись на Айлинн. Несмотря на полусумрак, этим зрелищем* попытались насладиться многие, и даже сам Хербаст лишь через несколько секунд смог отвести взор. Жаль, тетрадь с зарисовками отобрали и, наверняка, присовокупили к делу как особо важное доказательство. У Громвелля рисунки, у Септа рисунки, какая Оккулярис разница…
Стараясь не коситься на оттирающую грязь с одежды Анну, Септ сел на плот, сложив ладони перед губами и подперев подбородок большими пальцами. Издалека могло бы показаться, что он молится, но на самом деле он думал. Контуры проблемы, которая беспокоила его, обрисовались в самом начале их пребывания в трюме-тюрьме, когда они долго препирались насчет дальнейшего хода действий. Его роль в этих препирательствах была, конечно, неприглядна. Но позже, осознав свою ошибку, где-то на границе сознания он уцепился за еще одну мысль, и сейчас смог ее сформулировать. Во многом этому помогли события перед боем, пронесшиеся тогда внезапно, но при этом достаточно свежие, чтобы мгновенно всплыть в памяти.
В будущем, перед лицом угрозы, они не смогут быстро и правильно отреагировать. Их объединяла беда, их объединяло единое стремление, но для каждого и беда и стремление были чем-то особенным. И порядок приоритетов Кеннета, который подумывал уйти из деревни и считал, что он там никому не нужен, Томми, у которого где-то еще были две племянницы, о которых нужно было позаботиться, и самого Септа, который сейчас старался не смотреть в то темное и злое, чем был уголок его мыслей мысли об убийцах из Оккулярис, были очень разным. Они победили Шакли даже не успев по-настоящему отдохнуть, но все могло обернуться и иначе.
Поэтому им нужно было решить, кто принимает решения. Не постоянно и не во всем, но в критической ситуации и в рамках своих знаний, опыта… экспертизы. Он бросил взгляд в сторону Эдваса. К Неттлу-старшему (из братьев) нужно было прислушиваться больше.
Но дальнейшему течению мыслей помешало приближение чего-то сквозь воду. Поскольку разглядеть нечто, плававшее в воде и не бывшее человеком вблизи раньше Септу не удалось, так как беседа с ним произошла во время паломничества бывших учеников Громвелля (только сейчас Хербаст понял, что это было довольно странным совпадением – хотя небольшим на фоне прочих) к Иеремеии, эмоции при виде подобного существа ему пришлось испытать сейчас, хотя они и были смягчены предупреждением Айлинн.
Боб. С одной стороны казалось, что это имя не подходит для разумного таракана. Который должен называться каким-нибудь щелкающим-скрежещущим звуком, Сщщщчк-клац-чк, например. С другой стороны, обыденность этого имени подчеркивала то, насколько подобные странные существа являются нормой для Касторэджа. С третьей, имя Боб каким-то образом заставляло воспринимать его спокойней. Пусть даже он и был тараканом размером с теленка.
И, похоже, не самым плохим существом в этом трюме. Возможно, в первой десятке по моральным качествам. Томми, похоже, хотел с ним чем-то поделиться, и тот ответил самой настоящей благодарностью. И не на словах, а материальной. Арсенал виккенцев пополнился еще одним кинжалом. После этого появился Аммос – хотя его Септ еще не видел вблизи, описаниям Норы он вполне соответствовал. Брови жирные как черви, и лицо… похоже, с местной королевской семьей действительно было что-то сильно не так. Добродетель скромности, видимо, была им неведома, если выражение "я лучше вас" настолько впечаталось в черты Граста. Или же Септ просто не так понял Джоша. Однако "проверку статуса" в глазах полурослика-оборотня они прошли. Тот даже на обещание "словечка перед дядей" расщедрился и предупреждение.
Септ вздохнул. Шакли были лишь третьей по опасности группой в трюме. И сейчас предстояло иметь дело со второй. Однако случилось это позже, во время "сонного часа".
(визит Грилла)
И в случае каких-либо проблем, похоже, "Опасные" не собирались тыкаться наугад в полумраке. Стычка с Шакли позволила им наблюдать за тем, как сражались виккенцы (хотя в пылу боя Септ не заметил кого-то из людей Грилла, наверняка они присматривали за происходящим – зачем нарываться на неизвестного противника, если конкурент может сделать это за тебя?). И выводы были сделаны. Однако само наличие подобного "жукосвещения" говорило либо о договоренностях со стражей, простиравшихся за пределы простой контрабанды, либо о том, что последняя в "сонный час" уходила поиграть в карты или выпить (или как они еще могут тут тратить время). Первое было дополнительным риском, второе – возможностью. Но и то, и то не являлось сиюминутным фактором.
Пришел Грилл с дарами. Непонятно, правда, кого он хотел этим обмануть. Разделив по просьбе Айлинн принесенное угощение, Септ слушал Айлинн, которая взяла беседу с их гостем на себя. Ему было искренне интересно, что из этого получится – и то, сколько она полезных для них сведений сможет выудить из него, и на какие компромиссы сможет пойти. Правда, несколько мгновений после приветствия Грилла он думал, не взять ли эту роль на себя. Но это было слишком близко к тому соблазну, который овладел им в начале их пребывания в этом мрачном месте, соблазну решать самому. И он не стал. К тому же, возможно, он был не самым лучшим человеком, чтобы вести дела с собеседником, подобным Гриллу.
Две порции остались невостребованными, и, пожав плечами, Септ отложил их в сторону, на предварительно расстеленную ткань. Он не спешил с трапезой, пока не убедился, что Грилл ест и пьет то же, что и они. Да и потом скорее делал вид, чем по-настоящему ел или пил. Позволить упустить себе что-то сказанное или несказанное Гриллом было опасней, чем оказалась вся их битва с Шакли. И первые же настоящие слова их гостя это подтвердили.
Похоже, скрыть побег было сложнее, чем думала Нора. Или же она рассчитывала на то, что знание о планирующемся побеге не будет иметь значения. Надо было посмотреть, с кем именно из стражников общался Грилл, когда была такая возможность. Надо было. Почему-то Септ чувствовал, что эти два слова он произнесет еще не раз, пусть даже только и в мыслях. Впрочем, это было не так важно. Этот разговор больше говорил о Норе, чем о самом Грилле – ее профессионализму доверяли, ее договоренности с неким "важным типом" не были тайной, и ее за эти договоренности некоторые члены Гильдии не любили.
Глаза Септа сузились. За обещаниями всяческих наград закономерно последовала угроза. Хербаст даже почти не удивился. Почти – потому что мысль о том, что кого-то могут выпустить из заключения за донос не казалась серьезной. Хотя… за взятку люди согласились участвовать в весьма опасной интриге против Оккулярис, даже не понимая полной меры риска. Жадность в Касторэдже, похоже, не имела пределов. Взгляд метнулся к Айлинн, посмотреть, как она отреагирует на все это, но тут вмешался Нейт.
Нейт был в целом прав – до той степени, что это признал даже сам Себастиан. Но вот только Септ уже знал, что Грилл – не того масштаба фигура, чтобы участие в его освобождении им как-то аукнулось. Сюда бросали не особо опасных преступников – судьбу последних им описывала Нора, и альтернативой этой судьбе были камеры, в которых их как раз и содержали во время допроса. Была и еще одна деталь – хотя их собеседник и обладал некоторым влиянием, не похоже было, чтобы дела шли у него по-настоящему хорошо. Сидел он здесь достаточно давно, и пока никто из Гильдии побега ему не организовал. Помимо признания в возможных проблемах, связанных с участием в его освобождении, в детали Грилл вдаваться закономерно не стал. Судя по выражению, которое промелькнуло на лице Грилла, тому или вопрос, или форма вопроса Неттла-младшего были не приятны, и он не считал виккенцев той угрозой, перед которой подобное выражение стоит прятать.
Оуэн, похоже, тоже раздумывал о том, чтобы пойти на сделку с вымогателем. Как будто у них был выбор прямо здесь и сейчас. Вопросы его были, как обычно, закономерны. В сознании Септа что-то шевельнулось, говоря, что, ответив на них, лидер "Опасных" рискует вместо дороги оказаться внезапно на обочине. В яме. Засыпанной свежей землей. Слабость плана Грилла уже была очевидна.
Септ вздохнул.
Эйлинн выманила у Грилла описание материальных и нематериальных благ, которыми тот готов был расплатиться с ними за побег. Вот только, действительно, у нее был невеликий опыт в переговорах в подобных кругах. Как и у Септа. Но им всем предстояло быстро учиться.
Губы сами собой растянулись в улыбке.
- Мистер Грилл, ваши возможности впечатляют. В качестве небольшого… аванса, не могли бы вы рассказать нам о Норе. Наши отношения достаточно… сложные, чтобы пробудить подобное любопытство и спешить в его удовлетворении. Я понимаю, что сведения в Касторэдже стоят денег, и готов заранее отказаться от части своей награды за помощь вам, и готов положиться на ваши принципы в оценке этих сведений. Ведь вся наша договоренность действует на доверии, не так ли? И, похоже, вам даже не придется тратить свое время и средства для ответа на этот вопрос.
Он сделал небольшую паузу.
- И, даже если цена этих сведений выше, чем объём награды, предложение остаётся, просто отойдя в сфера нашего будущего сотрудничества.
Священник чуть наклонил голову вперед в ожидании ответа. Одного из двух, по сути, возможных. Трёх, если достаточно высоко оценить ум Грилла.