До кормежки
Возвращался на плот Септ не то чтобы со спокойным сердцем, но как-то более уверенно себя чувствуя. Пусть то, как Иеремия вел себя, выглядело безумным, но за этим безумием имелся определенный смысл. И то, что этот смысл Хербаст мог не то, чтобы понять, но кое-как различить, странным образом одновременно пугало и успокаивало. Пугало – потому что безумие может быть заразно, и, как не только священник-целитель, но и как врач, Септ подозревал, что сейчас погладил вшивую собаку. Успокаивало – потому что он понял, что может что-то делать в этом месте. Он узнал полезные сведения. И пусть и косвенно, но поучаствовал в приобретении союзника – даже остальные не поняли пока, что Иеремия их союзник, и как можно его использовать. И то, что Септ думал о Иеремии в том числе и в таком ключе тоже пугало.
Но виду он не подавал.
Результат прогулок остальных был интересный. Когда Анна дошла до своего описания "Мистера Грила", он чуть заметно улыбнулся, поняв, что правильно прочитал этого "персонажа". Тот факт, что Аммос пока не решил, что ему стоит держаться именно их, был не слишком важен – зная Кеннета, можно было быть уверенным, что тот не зашел с козырной фразы "Аммос, мы тебя вытаскивать из этой тюрьмы пришли", а без чего-то подобного держаться новоприбывших у халфлинга-крысооборотня причин и не было. Порадовала и оценка главой Опасных братьев Шакли. Если она была искренней и правдивой, то при прочих равных у них было какое-никакое, но преимущество, если дело дойдет до драки. Хотя бы численное. С другой стороны, Грил мог и врать, по бесчисленному множеству причин.
Ответ на вопрос Айлинн нужно было дать… сжатый, наверное. Хотя остальные и могли выделить что-то из детального пересказа слов безумного священника, но Септ не уверен был, что сейчас тому время и место. Поэтому он начал с того, что легонько хлопнул Нейта по плечу.
- Нейт теперь у нас пророк, возможно, даже Избранный. Во всяком случае, в глазах отца Иеремии и его паствы. Которые пытаются предотвратить воплощение кошмара про небеса и богиню в жизнь, истязая свою плоть огнем и кровью. Того самого кошмара. Похоже, он довольно распространен в последнее время.
Он бросил взгляд в сторону проповедника. Надо было спросить, когда именно ему привиделся этот сон. Не похоже, чтобы особо давно. Иеремия сказал, что стражники бросили его сюда, когда им надоело его слушать. И вряд ли они терпели его годами.
- Но не то, чтобы повсеместно – вряд ли стоит об этом говорить на улицах. Потому что именно за это он тут и оказался. А еще он знал отца Громвелля. Вместе учились. И наш настоятель был другим человеком, хотя картины рисовать и тогда любил. Верил, что вдохновение свыше. Похоже, не перестал, зато другие поверили, что из других мест оно. Поклоняется он Матери, которая тут не только Милосердная, но и Праведная Судия, а также Праведная Воздаятельница.
Боль в голосе была почти не слышна. Почти. Но избавиться от нее было сложно – за одно мгновение нельзя взять и сбросить то, чему учился, и во что верил годами и с детства. Пусть Матерь никогда и не была к нему благосклонна… пояснять, что значит каждый аспект, он не стал – названия говорили сами за себя.
- На допросах нас спрашивали про Вовне. Так вот, это иные пространства, сотканные не из материи, но из эфира. И, возможно, пройдя сквозь них, можно добраться до мест, где живут боги и демоны…
Перспективы, да и сама идея подобного места, лежащего в пространстве душ, наполнила голос Септа чем-то, близким к благоговению. Но следующие слова будто бы обрубили его жестким ударом иронии.
- Касторэдж эти места колонизует. Изучает. Создает врата туда. Здесь живут очень… практичные люди. Но сейчас для нас это не важно. Еще он рассказал про оккуляритов. Сперва они защищали людей, но потом начали охотиться на врагов веры. А в последнее время, похоже, использовать инструменты самих "врагов веры".
Он на несколько мгновений задумался. Эта мысль не вполне укладывалась у него в голове, но священник, похоже, считал ее само собой разумеющимся фактом. К тому же, где-то в сказанном выше, в услышанном от священника, была какая-то еще взаимосвязь с событиями, которые привели их сюда. Брови Септа чуть сдвинулись к переносице, но потом выражение лица смягчилось – он решил, что просто не будет прямо сейчас ломать над этим голову, и продолжил пересказ.
- И они имеют какие-то дела с королевской семьей. Которую, похоже, некоторые считают самыми страшными грешниками. Эн была права. Пока что они для нас неприкосновенны. Да… а, и если понадобится, похоже, Иеремия со своими готов нам будет помочь. Сам он собирается сидеть здесь и проповедовать, но в избранность Нейта и необходимость для того нести слово в мир он верит весьма истово.
Во время кормежки
Это было… странно. Как и большая часть всего, что творилось в Касторэдже. Для кого-то, похоже, подобные события были банальностью, но Септ видел в них что-то иное. Сама свара за еду абсолютно вписывалась в атмосферу и места, и, похоже, города. Ее было недостаточно для всех, и те, кто мог взять больше, готовы были взять больше за счет остальных. Нет, не ожидал он того, что его попытка воззвать к эмоциям возымеет успех. Что слова окажутся не менее сильными, чем пинки и не менее продуктивными, чем ловкость. Что тяга к прекрасному есть и тут, на, казалось бы, самом дне всего ужасного.
Священные тексты говорили об этом. Но сейчас это казалось куда большим чудом, чем любая магия, на которую способен был Септ.
И поэтому странное безвкусное мясо показалось ему даже не лишенным какого-то собственного обаяния, чем-то напомнив тот момент, когда он сам себе купил обед в "Смеющейся Свинье" за свой счет. Однако это удовлетворение не помешало ему заметить, что "кормежка" банд происходит немного по-другому. Похоже, имелись заключенные и имелись Заключенные. И пока они вынуждены были кто каким образом добывать себе общую еду, статус вторых им не приобрести.
А нужно ли?
Этот вопрос появился будто бы из ниоткуда – Септ не задавал его себе, когда только оказался здесь. Нет, тогда он сразу подумал, что надо занять видное место. И пусть в этом главную роль играло то, что так было бы правильно, и пострадали бы те, кто этого заслужил. Но, похоже, это было не единственным мотивом. Черты характера, которые пробудились в нем после резни в Виккене, были пока не понятны самому Септу. И то, чего он еще хотел, кроме воцарения справедливости в этом тухлом гнилом мирке, нужно было понять. Чтобы принять или отвергнуть.
And Shakley Cometh…
Вот только погрузиться еще дальше в пучины самокопания Септу не дали. Он не заметил, как к ним подобрались головорезы Шакли, и, когда к ним обратился главный, внезапно понял, что беззубый довольно четко обозначил, что именно они должны были сделать. И чего они не сделали. Бандиты (хотя вроде как они сказали Эдвасу, что были торговцами, что тоже вызывало ряд вопросов, предположений и мало обоснованных выводов) дали им шанс прийти и выразить покорность дарами по-тихому. А теперь, когда они этого не сделали, пришло время публичного унижения.
Септ поднялся, неожиданно для себя поняв, что у него заломило спину (от сырости, что ли?), и посмотрел на спутников. Они не хотели этой драки, и даже после ободряющих сведений от Опасных, исход был ничем не гарантирован. Нужно было что-то делать, что-то решать… и тут за них все решила Айлинн. Слова, которыми она встретила братьев, исключали возможность договориться по-хорошему, оставляя лишь два варианта.
- Вы не хотите драться с нами…
Хотя Септ и хотел, чтобы его слова звучали угрожающе, голос подвел в самый неподходящий момент. Остальные виккенцы, похоже, просто готовились к бою, кроме, как всегда, невпопад задавшего вопрос Нейта. Хотя события с Иеремией и его " Церковью Надежды на Милосердие Святой Матери" заставили пересмотреть саму концепцию "невпопада" в отношении младшего Неттла. То, что тот не думал, как остальные, приводило зачастую к неожиданным результатам.
В любом случае, похоже, оставался лишь один вариант.