Вернувшихся от «святош» Анна встретила кривоватой полуулыбкой-полуухмылкой и крепкими объятиями: девушка до последнего не верила, что с фанатиками удастся разойтись мирно, и с минуты на минуту ожидала, что Проповедник начнет истерично визжать «еретики», и науськивать своих подопечных на несчастных, ни в чем неповинных викенцев. Однако ж все пронесло, и конфликта удалось избежать. Это радовало, а вот все прочее – не особо. Но долго печалиться полуэльфийка не умела, так что окружающая действительность мало-помалу переставала видеться только в черном цвете, обретая более или менее привычные формы трудностей, которых можно, хоть и не без труда, преодолеть.
- Как прошла ваша беседа? – был первый вопрос, заданный вернувшейся троице. Ответа на него Айлинн, впрочем, не ждала, сразу же выпалив, - А я... мы познакомились с теми, - она дернула головой в сторону соседей, - ребятами. Лидера их Грилом кличут, и обязательно мистером. Сам он мужик вежливый, но, кажется, опасный, а у его бандочки есть ножи и мешочки с кем-то наверняка запрещенным. Грил обещался после кормежки к нам подойти, лясы поточить.
А Кенни пообщался с Аммосом – вроде тоже все ровно прошло. Правда, до Крысюка не дошло, что надо бы ему держаться нас, ну да не все сразу. Зато и Гиил, и Аммос подтвердили, что Шакли – дворовые пустобрехи, лают много, из себя почти ничего не представляя. Правда, мистер Барнс напомнил, что мы тоже не ахти. И я в принципе согласна с этим, но они же рано или поздно придут к нам за данью, верно? Так что вот та-а-к…
Широко разведя руками, Айлинн поставила многоточие в своем мнении о братьях, и продолжила «доклад»:
- А еще, прикиньте, таракан, которого видел Оуэн, говорящий и почти разумный! Бобом себя кличет. Сидит здесь за то, что на трактир для богатых налет за сахорком совершил – вот его и упекли.
Ну так а у вас-то что? – последний вопрос был задан с самым искренним удивлением, как будто у вернувшихся была возможность вставить хоть слово в экспрессивную речь бардессы.
А вот когда сверху спустили еду и почти вся заключенная братия потянулась к котлам, перед девушкой встала немалая дилемма. Она была уверена, что бойко подвешенный язык и пара лучезарных улыбок без проблем обеспечат ее доступом к еде, но лезть в толпу при этом упрямо не хотела – брезговала как толкучки, так и необходимости хлебать из котла ладошкой. Пришлось искать альтернативные варианты. Можно было, конечно, просто стащить у какого-нибудь раззявы миску, но это казалось слишком опасным: больно бдительным и голодным казался народ. Можно было изобразить из себя бешенную фурию, и взять какого-нибудь счастливого обладателя импровизированной миски на испуг. А можно было воспользоваться своим Даром.
Скрестив под собой ноги, Айлинн вытащила свою драгоценную флейту – и по трюму, ставшему для многих последним пристанищем, полилась веселая и задорная плясовая мелодия сродни чардашу. Она ударялась о подгнившие переборки и шершавые скаты бортов, окуналась в грязную воду и взлетала к потолку, обволакивая собой каждого из тех, кто готов был побороться за скудную трапезу. Музыка звенела и дрожала, звала за собой в пляс, предлагала на время забыть все горести и отдаться зовущему за собой ритму.
«Вот, поешь», - кто-то плюхнул перед бардессой миску, где на дне плескались остатки варева. «Не побрезгуй», - еще один оставил ложку и плеснул в тарелку остатки своей порции. «И от меня», - добавил кто-то басовитый. «Пожри хоть», «Хорошо поешь, ладно», «А Черного ворона исполнишь, девка», - на разные лады говорили подходящие и удаляющиеся голоса. Кто-то ограничивался добрым словом, кто-то пытался привлечь внимание, но были и те, кто делились своей скудной пищей, так что вскоре дареная миска оказалась наполнена почти до краев.
Победно улыбнувшись, Анна сглотнула густую, вязкую слюну и, поднявшись, раскланялась перед публикой, в то время, как живот ее громким урчанием требовал немедленно накинуться на жрачку. Но сцена и правильная подача себя были дороже голода, и чтобы попрощаться красиво, Айлинн была готова потерпеть …пару минут.