Смыв грязь и кровь, и, переодевшись в относительно чистое, Томми почувствовал себя пусть капельку, но увереннее. Цельнее. Будто снова собой стал после недели пребывания в горячечном бреду. Соображать быстрее он, правда, все равно не стал, и все вопросы, которые хотелось задать охранникам, задали до него, что, впрочем, было и неплохо. Сидя на колченогом табурете позади всех, слушать Джоша было даже сподручнее. И запоминалось легче. Полезного тот сказал не так уж и много, но то, что всё в этом их Кастораже крутится вокруг и по воле золотых “сестричек”, Молчун таки уяснил. Монеты так монеты. Осталось только понять, как их заработать тому, чью совесть никто не торопится покупать.
Уверенность и собранность его, однако, испарились, стоило им только выйти наружу, сменившись оторопью и…страхом. Кастораж с его домами-мусорными кучами, непереносимой вонью, маслянистым смогом и заполненными нечистотами каналами оказался столь непохожим на все, что юноша видел в своей жизни, что ощущался чем-то нереальным. Ненастоящим. Невозможным. Плодом безумного ночного кошмара, обретшим плоть по воле неизвестного архитектора. В итоге весь путь до арестантского блока он так и прошел с отвисшей челюстью и выпученными в испуге глазами, шарящими вокруг в поисках хоть чего-то привычного. В поисках, надо сказать, тщетных.
В трюм Молчун спустился первым, надеясь, что, глянув на его рожу, хоть кто-то из местных решит не докапываться до новичков. Не то, чтобы после нескольких дней допросов и лицезрения своего нового обиталища он выглядел как-то особенно грозно, но всяко суровее Нейта или Айлинн. Ну, и если сразу будут бить, то тоже пусть его. Иллюзий по поводу пользы, которую он мог принести в деле вызволения оборотня из полузатопленной плавучей тюрьмы, молодой охотник, ясное дело, не испытывал.
– Предлагаю сначала найти этого рыжего хрена, – негромко бросил Томми через плечо, не отводя ни на мгновение взгляда от забитого то ли кровожадными бандитами, то ли такими же как они неудачниками трюма. – И давайте не разбредаться. Куда один – туда все.