Сейчас, пожалуй, Септ по полной ощутил ту самую неизвестность перед боем, которой так пугали в разных книгах. У кого-то она вызывала мандраж, кому-то было все равно, а вот самому Септу было неприятно. Мысль о том, что сейчас им придется кого-то убивать, не покидала его, мешая сосредоточиться. Плюс страх – не за себя, хотя немного и было, но за тех, кто ушел вперед, незамеченными, в попытке подкрасться к гоблинам. А потом кто-то впереди заверещал, кто-то завизжал, кто-то хрюкнул и замолк. Что там происходило, было непонятно. Оставалось верить, что свои бы издавали другие звуки. Септ скрипнул зубами при этой мысли. Думать о том, как кричал бы от боли Кеннет, когда ему бы гоблин воткнул свой нож в живот, было неправильно и жутко.
Он стиснул священный символ сильнее, хотя и знал, что это бесполезно. Вера должна быть в сердце, а простой кусок дерева это всего лишь простой кусок дерева. Эвадс бросился вбок, готовясь встретить ломящегося через кусты гоблина копьем. В голове мелькнула мысль, что нехорошо получилось, что люди, имевшие какое-то приличное понимание того, как владеть оружием, убежали вперед, разорвав отряд пополам, но вменять в вину кому-то что-то было глупо. Сам Септ тоже мог бы думать заранее, и благословить их на дело до того, как пришлось вступить в сражение. Сейчас же он мог помочь тем, кто был вокруг него. Он прижал священный символ к груди, и, протянув руку вперед, к Неттлу-старшему, начал читать короткую молитву.
- Т'ен лизора лиа'кот накхон, в'тен лиматара'а лихь'от руаа лиха-а члхаа*…
Эти слова, и раздавшаяся рядом песня Айлин притупили ощущение страха, отодвинув его на второй план. Но, к сожалению, в случае Септа это лишь вернуло его мысли к тому, что им предстоит делать. И что уже было сделано. И он пошел вперед, потому что ему предстояло сделать то, что привело их сюда. Или, хотя бы, попытаться.