Молчун…молчал. С ним, ясное дело, такое часто случалось. Разговаривать в лесу было особенно не с кем, так что сноровки к болтовне в себе он, за ненадобностью, так и не развил. Да и соображал, по чести говоря, Томми не быстро. Не торопясь, соображал. Без спешки, что кроме ловли блох да побега от кабана ни в чем не подмога. Вот и сейчас он сначала слушал Дикого Грога, потом перебирал в голове свой нехитрый походный скарб, решая, не попросить ли чего у старого охотника, а потом уже и говорить стало ненужно, ибо и без него желающие потрещать нашлись.
Разговоры, правда, поначалу пошли не столько про гоблинов, сколько про сон, приснившийся или якобы приснившийся и братьям Неттлам, и крохотному Кеннету, которого Томми принял за увязавшегося за ними десятилетку. Эту часть беседы он благополучно пропустил мимо ушей, приветственно кивнул опоздавшей Анне и ответил на взгляд Эдваса поднятой в недоумении бровью: чего, мол? Общие сновидения, конечно, – дело странное и загадочное, но, когда в одном месте собрались чуть ли не все, про кого в деревне, если верить охочим до сплетен сестрам Молчуна, ходят недобрые слухи, странностям удивляться, пожалуй, не стоит.
– В-все сделаю, да, – хрипло и чуть сбивчиво из-за непривычки ответил охотнику Томми, не особо удачно изобразив уверенную ухмылку. – Они дальше трех сухих берез ходят или ближе, где дубы в зарослях желтолиста растут?