Два года назад. Лондон. Поместье Томсонов.
Виниловый проигрыватель и пластинка The Monseigneur band – первые пострадавшие в начавшейся бойне. Хриплый, ламповый звук, что так помогал расслабиться во время игры в бильярд, резко оборвался, когда первая же пуля с улицы, влетела в дом Томсонов.
- Какого хрена происходит, Омайо?! – крикнул Маркус, успев рвануть за кожаное кресло.
- Итальянцы, - кратко ответил Омайо, доставая из рядом стоящего шкафа «М4», дробовик и «НК416». – Хватай ружьё! Будет жарко.
- С хрена ли мы им сдались?! Они же на французов шли!
- Передумали! Лягушатники скользкие падлы, возможно договорились.
- Заебись, приехали!
Автоматные очереди, разносили стёкла, кидаясь острыми осколками. Комната отдыха быстро превращалась в месиво из вывернутой обивки, щепок и пыли бетона. Поливали плотно, наверняка – определенно итальянский стиль.
- А ты, случаем, не прихватил с собой, чего потяжелее? – с надеждой в голосе спросил Омайо, плюясь короткими очередями винтовки через окно. – Очень бы было кстати!
- Ну конечно! Сейчас, из кармана гранатомёт достану и танк за ним в придачу! – полил сарказмом в ответ Маркус, так же приступив к ответному огню. – Я тут давно не живу, а с собой, тяжёлое вооружение, таскать не особо то и удобно.
- Это неспроста! Они знали, что мы соберёмся и будем не при параде. Умно и глупо одновременно.
- Время покажет, что из двух.
Мимо пробежала Эмили, прижимая рукой раненое плечо. Маркус отреагировал моментально.
- Эмили, держи! – крикнул он, кинув в сторону девушки дробовик, а после и связку патронов.
- Ты там как?
- Справляюсь, сестрёнка! Дуй вниз к близнецам. Они парадку защищают.
Омайо нырнул в сторону от окна, прячась от града пуль в его сторону. Дело дрянь. В подобном положении, долго не продержаться. Надо действовать креативно.
Он скользнул к бару, вытащив со стойки пару бутылок виски.
- Не время пить, дядя!
- Завали и готовь зажигалку! Устроим ад этим макаронникам.
Пару лоскутов любимой рубашки, плотно осели в горлышках бутылок, создавая такое старое, но надёжное орудие.
- Давай, насчёт три кидаем в окно! Они кучкуются за машинами. Туда и бьём, - крикнул Омайо, кинув одну из бутылок отстреливающемуся Маркусу.
- Идея – огонь, - ответил тот, поймав коктейль Молотова на лету. – Раз!
- Два!
- Три!
С тихим урчанием, вылетели снаряды с горящими фитилями, в открытые окна комнаты. Точной траекторией, почти одновременно, бутылки вцепились жарким огнём, в припаркованные у дома черные джипы итальянцев. Дико вопя и разбегаясь в разные стороны, горя и падая, сыпались нападавшие, радуя глаз Томсонов. Ещё несколько секунд и два мощных взрыва, раскидало группу атакующих подле горящих машин.
- В самую точку, дядя! – радостно крикнул Маркус, смотря как горят враги его семьи.
- Именно! Эх, Джозефина будет расстроена. Только не говори ей, что я назвал её полным именем! А то…- Омайо замер, смотря в сторону парня.
Ярко – красная точка, быстро всплыла на груди Маркуса, обозначая место, куда вот – вот отправится пуля.
- Маркус! – но крик дяди, оказался запоздалым эхом, что исчез в раскате выстрела снайперской винтовки…
2030. Восточная часть Лондона.
Где нет китайского квартала, там нет цивилизации. Любой крупный город мира, обязан приютить частичку восточной культуры, спрятать среди небоскрёбов, позволить занять своё место.
Лондон не исключение. Чайнатаун в туманом мегаполисе найти не сложно. Следуй за музыкой ветра, лови запахи восточной еды, следи за яркими цветам - добро пожаловать. Как всегда шумно и тесно. Сотни лампочек с фонариками по проводам, сплетаются в вечное, звёздное небо, что освещают улицы и днём и ночью. Неон в табличках магазинчиков, древность в размашистых иероглифах, конкуренция и жажда наживы в глазах торгашей. Следи за сердцем и карманами. Тут с лёгкостью можно потерять и то и другое.
Томсонов уже ждали. Шёпот давно разлетелся по узким улочкам, предупреждая о их появлении. Численность и преданность, позволяла доставлять информацию быстрее любых ненадежных гаджетов. К главе клана Лонг, нельзя подобраться незаметно. Если хочешь её отыскать, просто немного подожди, и она сама тебя найдет.
Долго ждать не пришлось. Из плотного потока людей, вечно заполняющего неспящий Чайнатаун, вынырнула маленькая фигурка. Худощавый малец в оборванной одежде, вцепился в рукав Маркуса, настырно таща его за собой.
- Быслей, за мной, - на беглом английском прошептал мальчик, ведя за собой Томсонов через ряды рыбных платок и дешёвых вещей.
Он юрко петлял по узким переходам, ныряя через двери, что не видны обычным прохожим, находил черные входы магазинчиков, проходя в складские помещения и с лёгкостью находил нужные выходы, в десятках сложных сплетений зданий.
Последний манёвром его пути, оказалась прачечная с огромными, стиральными барабанами. Заметив новых посетителей, хозяин помещение хотел было что-то предложить, но мальчик показал ему какой-то замысловатый жест пальцами, и тот, быстро отпрянул пропуская гостей дальше.
За дверью прачечной, оказался длинный коридор, явно не предназначенный для обычных посетителей. Ещё несколько минут почти вприсядку и наконец-то выход в просторный, светлый холл.
Там же мальчик и пропал, а его место сменили пару крепких парней, очевидно местная охрана клана. Они молча проследовали к массивной, красной двери, сделанной в китайском стиле, пропуская Томсонов вперёд.
Лёгкая восточная музыка, запах благовоний, тихий журчание воды – зимний сад. Он спрятался среди бушующего города, вечного смога и пыли, создав поистине успокаивающее место.
- Прошу прощения, за такой долгий путь и смену планов, - раздался хриплый, но мягкий голос Хин Лонг. – Похороны проходят в другом месте. Я должна была убедиться, что мы с вами на одной стороне. По крайней мере пока…
Хин Лонг, выглядела как типичная, милая, китайская старушка: неброская одежда, зачёсанные в хвост угольные волосы, трость помогающая в передвижении.
Она медленно проследовала к небольшому столику у искусственного пруда, приглашая гостей присоединиться.
- Не желаете ли чаю, - задумчиво произнесла Хин, разливая напиток из миниатюрного чайника в такие же, почти игрушечные чашки. – Чай — напиток не простой. Когда чаепитие становится ритуалом, оно развивает умение видеть великое в мелочах.