От урока риторики Майя не ожидала многого, но мастеру Лоренцо очень быстро удалось завладеть её вниманием. В какой-то момент ей показалось, что в конце лекции она вынесет с собой за дверь целый кладезь новых знаний, но увы. Чуда не случилось. Вероятнее всего потому, что она слишком увлеклась собственными фантазиями, и просто взглянув на Майю со стороны, уже можно было предположить, что обстоятельный монолог преподавателя по ораторскому мастерству уводит её мыслительный процесс куда-то совершенно в другое русло. Она отрывалась ровно настолько, чтобы записать в тетрадь самое важное, и расцветала всякий раз, когда мастер Лоренцо хотя бы поворачивал голову в её направлении. Неудивительно, что когда прозвучал звонок, она уже крутилась у учительского стола, намереваясь завязать разговор.
— Чудесная лекция, господин Дженовезе! Позволю себе нескромно заметить, что среди студентов можно услышать о вас лишь хорошее, но и тут вы сумели превзойти наши ожидания, — Майя наклонилась и поставила на стол локти, а затем, сцепив кисти в замок, устроила на них подбородок. Она скосила глаза в сторону, невзначай осматривая лежащие на столе конспекты. Ей пришлось слегка наклонить голову набок, чтобы ползущие по щеке локоны не загораживали ей обзор. — И потому я решила, что вы как раз тот самый человек, который может мне помочь! — она вернула полный надежды взгляд мастеру Лоренцо. — Понимаете, у меня есть... нет, не проблема, а как бы сказать... цель. Как вы наверняка знаете, я прибыла из довольно отдалённого и уединённого места, и эти отдалённость и уединение мне, как члену правящей семьи, очень не нравятся. Я бы хотела, чтобы Княжество активнее участвовало в мировой политической и социальной жизни, центром которой безусло-о-овно является Талон. Но как это осуществить без правильных контактов, верно? И хорошего представителя, конечно, — Майя улыбнулась, уже зная, что Лоренцо прекрасно понял, к чему она ведёт. — И я хотела бы стать таким представителем и впоследствии познакомиться с ведущими лицами Девятиградья. Под вашим руководством, если это возможно?..
Первый шаг был сделан. В течение дня ей ещё оставалось разделаться с одной назойливой историей, которую она привезла с собой из дома — проклятое поручительное письмо, где отец охарактеризовал её состояние как нечто, с чем нужно бороться. Это всё, что она знала, не вскрывая княжескую печать — что делать было крайне опасно. Майя не надеялась, что такое своеволие сойдёт ей с рук, а руководство университета прикроет и защитит от отцовского гнева. Но даже рискни она, старик наверняка использовал тот же способ письма, которым составлялись контракты княжеских Охотников: формальности для отвода глаз и скрытые строчки конкретно для тех, кто должен их прочитать.
С этим письмом она скучала у двери в кабинет мистера Уайета, пока тот принимал новоизбранных капитана и старосту, иногда лениво прохаживалась вдоль коридора и разглядывала случайных студентов. Те скорее предпочитали украдкой разглядеть, что это она такое носит с собой. Узкий глиняный цилиндр, в котором покоилось свёрнутое в трубку послание, не выглядел тяжёлым, но, держа его в руках, Майя как будто ощущала сам вес записанных слов. Вплавленная в торец пробка была обильно залита воском, а в нём, в вытесненном княжеской печаткой круге, отчётливо застыла безголовая волчья туша, за лапы растянутая верёвками в четыре стороны. В детстве мать пугала Майю, что если не будет слушаться, то окажется на её месте. До какого-то момента приходилось слушаться — пока Майя не вошла в сознательный возраст. А потом поняла, что с неё не спрашивали и десятой доли того, что отец требовал от её старших братьев.
Дверь наконец открылась, и из кабинета вывалились Фредерика и Густав. Спрятав письмо за спину, Майя проскользнула между ними, разделив, и с загадочным лицом обронила, не обращаясь ни к кому из них конкретно:
— Тоже вот, дела организационные...
Дверь за ней быстро захлопнулась, и с той стороны разнеслось взволнованное:
— Мистер Уайет!